«Я чувствую безграничную эмоциональную связь со всеми продюсерами и диджеями»,— Жан-Мишель Жарр

Утренний телефонный звонок от одного из пионеров электронной музыки — это то, за что мы любим свою работу. В эксклюзивном интервью для PromoDJ культовый французский музыкант рассказал много интересного о своем новом альбоме и давней любви к детройтскому техно, попутно удивив познаниями в истории советской космонавтики. Об этом и не только — в главном материале уходящего месяца.

Добрый день, Жан-Мишель. Должен сказать, для нас большая честь беседовать с вами. Не скрывая волнения, признаюсь, что с трудом понимаю, с чего стоит начать. В представлении большинства российских поклонников, вы всегда были и будете тем самым человеком с другой планеты, что в 1997 году приземлился на Воробьевы горы в Москве и дал невероятный концерт для трех с половиной миллионов зрителей. Это немыслимая цифра! В семь раз больше населения вашего родного Лиона. На ваш взгляд, какую роль начинает выполнять музыкант, чья карьера достигает такого размаха? Ведь он определенно становится чем-то большим, чем просто артистом и композитором.

Приветствую! Действительно, удивительная статистика. Я думаю, что любой концерт строится на взаимном обмене энергией между исполнителем и аудиторией. Электронная музыка создана для таких масштабных концертов на открытом воздухе — это уникальное соединение звука, пространства и массовой коммуникации. Всем известно, что Россия — огромная страна, которая всегда тяготела к размаху. Эта особенность русской души и истории нашла воплощение в том памятном концерте. Возможность отыграть перед таким большим количеством слушателей в Москве была для меня большим достижением и удивительным переживанием. Очень тронуло, что мне доверили представить сразу нескольким миллионам людей такое высокотехнологичное шоу.

Сегодня электронные фестивали отличаются большими масштабами. Думаю, тот самый концерт на Воробьевых горах имел для этого прогресса большое значение. Семья электронных музыкантов значительно выросла, но я чувствую с ней безграничную эмоциональную связь — со всеми диджеями и продюсерами.

Когда люди собираются вместе — это своеобразный ритуал. На этом базируется концепция моих новых записей — собрать в одном месте людей из разных эпох и представляющих разные музыкальные направления, чтобы утвердить электронную музыку в статусе классической музыки XXI века.

Велик соблазн расспросить обо всех хрестоматийных альбомах, но такая беседа длилась бы очень долго. К тому же, для юной аудитории интервью — слишком узкая форма для знакомства с вашим творчеством. Поэтому я хотел бы сосредоточиться на актуальных темах. Итак, Жан-Мишель Жарр возвращается с новым альбомом «Electronica: The Time Machine Part 1»! Как давно начата работа над этим масштабным проектом?

Думаю, 4–5 лет назад. Я вынашивал идею собрать для работы над своим альбомом музыкантов со всей электронной сцены, всех, кто меня вдохновляет. В электронной музыке есть что-то особенное, потому что она вне любых временных рамок. Поэтому можно спокойно организовать совместную работу как с такими фундаментальными для электронной музыки проектами как Tangerine Dream, так и пригласить молодое поколение электронных музыкантов в лице M83, Gesaffelstein, Fuck Buttons. Или даже Армина Ван Бюрена! Куда сегодня без диджеев, правда? С их помощью я хотел показать, что электронная сцена — это одна большая семья; пусть разносторонний, но все-таки коллектив.

Итак, внутри 15 коллабораций со звездами электронной сцены разных лет. И по последней информации, этим альбомом количество совместных работ не ограничивается. Уже в апреле 2016-го мы получим продолжение, вторую часть «The Time Machine». Очевидно, вам просто невозможно отказать. Какими принципами вы руководствовались при отборе?

Само название альбома «Electronica 1: The Time Machine» напоминает название фильма, правда? Такова была задумка, чтобы впоследствии выпустить сиквел. Не смогу поделиться названием второго релиза, так как еще не успел его придумать (смеется), но можете не сомневаться, что я порадую вас еще 15-ю отличными коллаборациями. А главный принцип при выборе довольно прост. Я думал только о том, попадают ли те или иные музыканты в список моих вдохновителей. Меня привлекает разноплановость и идейность из разных жанров и стилей: Massive Attack, Depeche Mode, Moby, Air — все эти артисты делают весьма разноплановую электронную музыку.

В повседневной жизни нам нравится разнообразие в цветной палитре, в еде — так же и в моем продакшне. Ведь жизнь — это и есть музыка во всем ее разнообразии. Поэтому в рамках «Electronica» я хотел охватить разные жанры: транс, электро, эмбиент, техно. На втором альбоме будет совместный трек с Джеффом Миллзом — ключевой фигурой в становлении детройтского техно, которое я очень люблю.

И вот что еще интересно! Электронная музыка не имеет ничего общего с Америкой — ее корни не лежат в блюзе, джазе, соуле, исконно американских стилях. Электроника — продукт континентальной Европы: Германии, Франции, России. Она — детище Карлхайнца Штокхаузена, Пьера Шеффера, Льва Термена. Концепция электронной музыки глубоко перекликается с классической музыкой. В ней нет ничего американского, рок-н-ролльного

Оригинальные 10-минутные эпики пионеров электроники трансформировались в 3-минутные композиции, которые играют на радио. А это значит, что электроника стала частью массовой культуры, ее штампом. С помощью «Electronica» я хочу оставить наследие для следующих поколений и одновременно воспеть феномен электронной музыки. Молодые европейские диджеи формируют очень яркую и важную сцену. Это зов нашей души. Электронная музыка — душа континентальной Европы.

Удивительно, насколько органично вам удалось раствориться в музыке приглашенных артистов, сохранив при этом собственное звучание. Мы слышим узнаваемый саунд каждого из них, но отчетливо понимаем — это альбом Жана-Мишеля Жарра. Какие-то удалось вынести уроки из сотрудничества с таким количеством уникальных и талантливых музыкантов?

Спасибо за такой интересный вопрос. Честно говоря, современный подход к совместной работе над музыкой мне не совсем по душе. Большая часть процесса сводится к простому обмену файлами по интернету. Даже самые топовые артисты сотрудничают вслепую — они не то что даже не встречаются, зачастую люди просто не общаются друг с другом. Это искусственный подход к работе вместе.

Да, в большинстве случаев так получается из-за маркетинговых и коммерческих целей, которые преследуют продюсеры и лейблы. Но в этом случае главной движущей силой был энтузиазм, желание преодолеть расстояния, чтобы увидеться с людьми вживую и создавать музыку рядом. Поэтому у нас было время и место, чтобы ближе узнать друг друга и продуктивно поработать. Для меня было чрезвычайно важно найти максимальный баланс между нашими стилистиками и звучанием. Если внимательно прислушаться, то можно отчетливо услышать, кому принадлежит каждая из партий. А в результате получается продукт органичного сплетения двух творческих эго.

Думаю, я буду не первым, кто решится провести параллель между вашим громким возвращением и недавним камбэком Джорджо Мородера. Две легенды, два пионера электроники с разницей в полгода выпускают новые пластинки, состоящие из дуэтов с очень разными артистами. Есть ли в этом какая-то закономерность? И как вам, кстати, в целом пластинка коллеги?

В случае с Джорджо мы имеем дело с другим типом проекта: приглашенные вокалистки и вокалисты просто спели поверх оригинальных композиций Мородера. Это совершенно противоречит духу проекта моего — сообщество, взаимный креативный поиск. Поэтому в определенном плане «Electronica» уникальна для наших дней.

Я уважаю искусство во всех его формах и адекватно воспринимаю личную свободу артиста в плане работы. Но «Electronica» — особый и крайне гуманный проект из-за своей непосредственной коллективности в создании. Электронная музыка — в большинстве случаев занятие одиночек. В электронике очень мало групп, да и те чаще всего дуэты: The Chemical Brothers, Daft Punk, Air. Большинство из нас предоставлены сами себе, по сути, одиноки и изолированы. Поэтому настолько важно пройти все важные этапы создания музыкальной композиции от первых набросков до сведения вместе. Не просто в один момент пригласить другого исполнителя исполнить партию или получить от него файл и вставить в проект, а именно пройти весь креативный путь от начала и до победного конца.

Еще одна очевидная предпосылка к тому, чтобы эта пластинка вышла именно сейчас — мода на космос. Космическая тематика вновь так же популярна, как и в далеких 70-х, когда выходили ваши знаковые альбомы, уносящие слушателя в мир далеких планет. Еще недавно все были без ума от фильма «Интерстеллар», а прямо сейчас на экраны вышел еще один блокбастер под эгидой NASA: фильм «Марсинанин» с Мэттом Деймоном. В то же время интернет делает настоящих поп-звезд из ученого Стивена Хокинга или инженера Илона Маска, людей, чьи профессии редко связаны с медийным присутствием. Все эти факты — контекст для вашей новой музыки или параллельный фон?

«2001 год: Космическая одиссея» Стэнли Кубрика, «Интерстеллар» и другие научно-фантастические фильмы — это важный источник вдохновения для меня. Когда я только начинал заниматься музыкой, у человечества было видение будущего, глубоко завязанное на космосе и эпохе прогресса — бесспорно, крайне идеалистическое: летающие автомобили, люди-киборги, развитие бионики и колонизация дальних планет. Но после 2000 года появилось ощущение, что мы теряем идею будущего, его ощущение и концепцию.

«Странно видеть героев Marvel — Бэтмена, Капитана Америку, Железного Человека — в роли символов будущего, ведь эти герои появились в середине прошлого века. Странно, что символы будущего, определенная часть концепции и восприятия настолько потонули в винтаже»

Покорение, исследование космоса, дальние полеты и миссии — это же один из самых обильных источников вдохновения. В этом плане меня всегда вдохновляла Россия — Циолковский, Королев, Гагарин. Такие места как Байконур обладают для меня непостижимым магическим ореолом.

На канале музыканта есть истории создания практически каждой вещи с нового лонгплея.
В самом свежем Жан-Мишель и группа Air рассказывают о том, как они решили в одном треке
рассказать всю историю электронной музыки: от первых осциляторов, синтезатора Муга,
первых драм-машин и секвенсоров, до компьютерных плагинов,
а самый последний звук композиции был сделан и вовсе на айпэде

Во время концерта на Воробьевых горах, о котором мы говорили в начале беседы, был сеанс прямой связи с Международной космической станцией «Мир» — это было очень символично. Электронная музыка тесно связана с развитием технологий и концепцией космоса как пространства для исследований. Сегодня, на волне очередного витка технологической революции, космический футуризм снова выходит на передний план поп-культуры. А электронная музыка служит отличным саундтреком. Что в очередной раз подводит к мысли, что электроника — это классическая музыка не только XXI века, но и будущего.

Уже поверхностное впечатление от новых композиций позволяет сделать вывод о том, что с годами вы стали больше симпатизировать поп-музыке. Сингл с Little Boots в этом смысле получился особенно неожиданным. Можно ли сказать, что такая простота формы — это то, к чему, в конце концов, приходит композитор, постигший вершины музыкальной теории. Вы ведь один из немногих людей, кто был хорошо знаком с Пьером Шеффером, Фрэнсисом Дрейфусом и Янисом Ксенакисом — столпами мировой авангардной музыки.

За годы карьеры и творческого процесса я полностью прочувствовал поразительную контрастность простых мелодий, внутри которых спрятана глубокая меланхолия. Изначально эту идею мне привили мои академические преподаватели, но параллельно я унаследовал ее из русской классической музыки.

«Смесь из фантастических мелодий и скрытой грусти — вот что мне так нравится в электронной музыке»

Совместный трек с Little Boots очень простой на первый взгляд, но он строится на достаточно сложных синтезированных звуках. Я случайно наткнулся на Викторию (настоящее имя Little Boots — прим.) в iTunes, а затем был очарован видео, где она играет на лазерной арфе. Такая себе мини-версия молодого меня: белокурая английская девушка за лазерной арфой (заливисто смеется). Оказалось, что она не только хороший музыкант, но и абсолютный гик, а мне всегда нравилась эта черта характера в людях.

Первый альбом Little Boots был записан буквально «на коленке»: минимум оборудования в домашних условиях. Все в точности как с моим судьбоносным «Oxygène». Я написал Виктории, что хотел бы сделать с ней электро-поп трек, ведь это стиль с отчетливо британской родословной. Плюс уж очень хотелось, чтобы у меня на альбоме был электро-поп.

Есть ли творческие вершины, которые только предстоит покорить?

Миссия артиста вовсе не в том, чтобы что-то завоевывать: рынки, сцены, награды, миллионные контракты... Музыка — это наркотик. Ты начинаешь заниматься музыкой, и это вызывает стойкую зависимость. Музыка должна доставлять удовольствие слушателю, а автор должен получать удовольствие от ее создания.

Ты делаешь музыку, потому что не можешь заниматься другими вещами. Просто продолжаешь начатое — записываешь и выпускаешь альбомы, играешь концерты, едешь в турне, потому что есть отчетливая идея идеального альбома или концерта. Нет предела совершенства, и нельзя останавливаться. Каждый раз говоришь себе, что мог бы что-то сделать лучше — это очень сильно подстегивает, дает мотивацию и прилив сил. В плане творчества перфекционизм — это вообще вечный двигатель. Не нужно ничего завоевывать, нужно просто доказать себе, что следующий альбом лучше прежнего, и никогда не останавливаться.

Выражаем благодарность за помощь в организации интервью Андрею Бегтину (Sony Music Russia), Юле Бунеску и нашему специальному репортеру Максиму Ткаченко.