Кроме того, Пелли анализировала, как Spotify использует плейлисты для создания психологических портретов пользователей и продажи данных о настроении слушателей рекламодателям. Она указывала на то, что музыка и предпочтения пользователей превращаются в поведенческие данные для маркетинга, что ведет к монетизации эмоций и настроений через музыкальные подборки

По случаю публикации Mood Machine на Musically вышла статья Spotify — это не музыкальная, а технологическая индустрия, которая вкратце пересказывает некоторые тезисы книги с комментариями автора — мы перевели эту статью здесь целиком. Она о противостоянии со Spotify — являясь финансовым центром для значительной части музыкальной индустрии, он преподносится как «спаситель» бизнеса и двигатель его возрождения. Однако Пелли утверждает, что Spotify одной рукой дает, а другой забирает. По ее мнению, стриминг превращается в морально-этическую дилемму, к которой потребителям следует проявлять повышенную осознанность.

Можно было бы подумать, что самое время открывать шампанское. Но самовосхваление Spotify совпало с выходом книги Лиз Пелли, ее название можно перевести как Индустрия настроений: взлет Spotify и цена идеального плейлиста. Пелли не первый год критически анализирует деятельность сервиса — первая ее статья о пагубном влиянии стриминга на восприятие музыки и невозможности музыкантов зарабатывать в мире плейлистов и микротранзакций вышла еще в 2017-м.

И хотя в названии фигурирует Spotify, Пелли настаивает, что аргументы применимы и к другим похожим сервисам. «Эта книга про историю, которая не начинается и не заканчивается одной компанией. Но поскольку доминирует Spotify, то именно на этом примере проще всего говорить о масштабе влияния стриминговой модели», — заявляет она.

Также Пелли развенчивает собственную мифологию Spotify. Сооснователь Дэниел Эк, по ее словам, не спаситель музыкальной индустрии: «Привлечение венчурного капитала в музыку — не благо. А созданные проблемы не решить простым привлечением еще большего капитала». У Эка, как и у Мартина Лорентзона, был бэкграунд в рекламе, и именно на рекламе всегда был их истинный фокус. А образ Эка как «музыкального парня» с гитарой в руках искусственен.

Бывший сотрудник рассказал, как на внутренней встрече Эк однажды заявил: «Apple Music и Amazon нам не конкуренты. Наш единственный враг — тишина». И хотя примерно то же можно сказать о радиовещании в 1920-х или плеерах Walkman в 1980-е, Пелли видит в стриминге нечто более коварное: «Новизна — в связке пассивного прослушивания с утра до ночи со сбором всевозможных данных и таргетированием». Создается впечатление, что топ-менеджмент Spotify презирает пользователей, считая их неспособными отличить настоящую музыку от фона.

Она считает свою книгу частью продолжающегося разоблачения той «беспощадной эксплуатации», на которой зиждется музыкальный бизнес. И эта эксплуатация теперь лишь усугубилась преклонением перед технологическими гигантами, для которых прибыль важнее культуры. «Многие шли в Spotify, мечтая работать с музыкой, но затем осознавали: это технологическая индустрия», — отмечает Пелли.

И хотя в книге цитируется множество критических мнений, но почти отсутствуют голоса лейблов и артистов, поддерживающих Spotify. Лиз Пелли считает, что сторонники Spotify получили достаточно освещения за эти годы, и книга нужна в первую очередь для противовеса этому мнению.

Интервью с главой Spotify в Mood Machine нет — это выглядит как упущенная возможность. Но, как говорит автор, позиция Дэниела Эка и так известна: «Если читатели хотят официальную версию Spotify, они найдут ее сами. Я же дала платформу для высказывания тем, у кого ее не было».

Финал книги посвящен поиску альтернатив — отсылая к программам, поддерживающим музыкантов и локальные микросцены, а также к примерам того, как госфинансирование может быть действительно эффективно в сфере искусства.

Кроме того, она приводит в пример спецлейблы вроде International Anthem, которые выпускают музыку сначала на Bandcamp, и только спустя месяцы загружают ее на стриминги, что показывает: сообщества готовы поддерживать артистов напрямую. «Такие жесты — это поиск решений в текущей экосистеме», — заключает Пелли.