В русском языке есть устоявшееся выражение, описывающее характеристики низких частот в музыке — это известные всем «жирные басы». Но нет удачного словосочетания для характеристики, к примеру, среднего диапазона частот. Как, например, перевести на русский расхожее «squelchу acid lines»? Хлюпающие кислотные линии? Звучит не очень. А между тем squelchу acid lines неплохо описывает то, что происходило с танцевальной и не очень электроникой после 1987 года.

Слышите этот хлюпающий звук? Это резонанс частотного фильтра выкручен на максимум и гуляет поверх простой закольцованной партии. И несмотря на минимализм композиции и простоту аранжировки, такой эффект создает впечатление непредсказуемости, как будто синтезатор вышел из-под контроля. На субъективном уровне это можно интерпретировать как музыку неуправляемых человеком машин. Непредсказуемость и гипнотизм очень важны для психоделической музыки, и достичь их можно разными способами. В этом треке за непредсказуемость отвечает закольцованная лидирующая партия с бешеным резонансом, а за гипнотизм отвечает ровный монотонный бит four on the floor.

Acid Tracks породил такой жанр как эйсид-хаус, и к транс музыке его относить не стоит. Тем не менее характерный подход к симбиозу непредсказуемости и гипнотизма, тембру звука и ритму станет отличительной чертой многих жанров электронной танцевальной музыки, и транс здесь один из первых в списке. Слово acid в названии можно интерпретировать по-разному. Есть те, кто говорит, что «кислота» относиться к ЛСД, а есть те, кто утверждает, что это отсылка к психоделическому року или к муговскому синтезатору из трека Phaedra группы Tangerine Dream. Этимология в этом случае второстепенна, все варианты имеют право на жизнь, и каждый из них говорит о примерном спектре символов, которые можно найти в зарождавшейся тогда рейв-культуре.

И What Time Is Love вышел гораздо мрачнее и психоделичнее чем всё, что выходило в то время в Англии в этом жанре. Тогда на пике был легкий, капризный, даже фривольный саунд. Например, такой как в вещи Everything Starts With An ‘E’. KLF же предоставили серьезную альтернативу. Можно сказать, что их трек стал важным связующим звеном между космическим роком и тем, что потом назовут трансом.

Совпадение немудрено, это самый простой однотактовый рифф, который можно сыграть тремя пальцами и услышать в многочисленных треках от метала до попсы — например, в рок-опере Иисус Христос Суперзвезда (1970). Просто послушайте гитару в вещи Overture / Heaven On Their Minds.

Но вернемся к KLF. Несмотря на то, что на обложке пластинки красуется слоган «Pure Trance», нет основания утверждать, что это претензия на зарождение нового жанра. Во-первых, слово транс часто встречалось у самых разных музыкантов задолго до появления жанра. А во-вторых, все композиции группы, которые можно отнести к трансу, являются скорее побочным продуктом их тогдашней основной музыкальной деятельности.

Трек раскрывается постепенно, инструменты поочередно прибавляются, когда наконец вступает бочка. С этого момента композиция выравнивается и таким монотонным образом идет до самого конца. Это единственный трек группы в таком ключе, всё остальное — это танцевальная музыка с откровенными призывами к соитию (например, песня Baby Wants To Ride). При этом в одной из своих композиций группа открыто причисляет себя к кислоте, произнося «to all the creators of acid music». Эйсид вообще был очень модным словечком тридцать лет назад.

Также есть и эхом отражающаяся в стерео перкуссия, и семпл из пинк-флойдовской The Great Gig In The Sky, и мистический женский шепот — слишком теплый и мягкий трек для техно или эйсид-хауса. Здесь аранжировка тоже строится по аддитивному принципу: инструменты спорадически прибавляются, выстраивают небольшую атмосферную площадку и снова возвращаются к бочке и басу.

Вообще группа Age Of Chance начинали с совершенно другой музыки. Если хотите увидеть, как умирал пост-панк, то эта группа прекрасный пример. В 1987-м они выпустили бодрый альбомчик на стыке рока, танцев и хип-хопа в очень яркой и вызывающей эстетике с припанкованными и бодрыми слоганами вроде «Stay young! Say yeah! Call each other bay-bee». А через два года (сменив вокалиста по требованию звукозаписывающей компании) скатились в блеклый и невыразительный синтипоп.

Под ровный ритм хай-хета включается ритм-партия кислотного синтезатора с эффектом эха. Простая и монотонная партия на два такта: первый такт задает вопрос, второй ему отвечает. Сверху еще одна простая партия на три ноты и тоже с эффектом дилея. Когда вступает бочка с басом с мягким и глубоким звучанием, мы уже близко к тому, что следует называть трансом. Ближе к концу композиции подвывает сексуальный женский вокал и это тот редкий пример, когда транс звучит сексуально. У трека нет четкой структуры, его элементы сменяют друг друга в относительно произвольном порядке, нанизываются друг на друга и так же затухают.

Пора подвести некоторые итоги. Во-первых, характерное пространство во всех перечисленных треках огромно, но в то же время у слушателя возникает ощущение изоляции. Это происходит потому что ритм-машина расположена близко, а на синтезаторы закинут эффект реверберации и задержки. Эхо создает пульсирующий грув благодаря тому, что звук многократно отражается. Это непривычная в жизни звуковая характеристика, похожий эффект можно услышать только в очень длинном и узком помещении. Также в треках можно проследить пустоту на средних частотах, благодаря чему мы и ощущаем глубину — лидирующим инструментам ничего не мешает, они свободно парят в пространстве.

И, во-вторых, в большинстве упомянутых композиций звучит фригийский лад. Это самая «восточная» гамма из всех европейских, она же и самая мистическая, она же и самая популярная в гоа-трансе. Всё это рисует достаточно отрешенную картину. Слушатель как бы одновременно находится в изолированном и вместе с тем огромном пространстве. На подсознательном уровне это вселяет некоторую дезориентацию. И у слушателя возникает ощущение одиночества и вместе с тем единения с музыкой.