Ты признан в качестве одного из пионеров диско. Иногда при этом уточняют: евро-диско или французского диско. Давай сразу закроем этот вопрос, и ты сам дашь определение?

В то время я и понятия не имел, что создавал. Тогда был популярен афрофанк, который мы играли в Kongas. Но вот в 1975-м моя девушка забеременела, и ее отец, разумеется, сказал: «Женись!». Что, в общем-то, означало, что занятия музыкой придется бросить. К этому я решил отнестись серьезно и покинуть группу, но напоследок записать альбом: лично для себя, для будущих детей, для семьи. Никакой уверенности, что хоть что-то получится, не было вообще.

Так что продажами пришлось заняться самостоятельно. Мы заказали 5 000 копий винила в Лондоне и решили часть отправить в клубы, а часть в магазины. Поползли слухи, альбом стал набирать популярность во Франции. И был один магазин, он назывался ChampDisque, где продавец сначала попросил 10 пластинок, потом 20, потом 50... и в один день запросил сразу 300! Через два дня, когда он позвонил, я удивленным голосом спрашиваю, мол, ты что, уже всё продал? Оказалось, что его стажер отправил партию в Нью-Йорк вместо бракованного тиража Барри Уайта. И звонил он, чтобы попросить еще 50 копий. Как ты понимаешь, те самые 300 пластинок уже никогда не вернулись во Францию, оказавшись в США...

Продавец из Нью-Йорка работал диджеем в клубах. И когда он ставил Love In C Minor, то люди всё время подходили в диджейку и спрашивали: что это, кто автор? В результате все три сотни пластинок он продал из диджейки прямо во время выступлений.

Дальше ты делал музыку только для клубов или работал и на другие аудитории? Для радио, например.

Конечно, для клубов. В то время на радио даже не было представления о таком формате. Движение навстречу началось только к 1976-му, когда появилось больше артистов вроде Донны Саммер и Джорджо Мородера. И именно радио пришло в клубы, а не наоборот. Клубы превратились в настоящее медиа, что очень удивило мейджор-лейблы. Ведь каким диско было в поздние 70-е? Мрачные танцполы, секс, наркотики. Люди перестали скрывать свою ориентацию и могли открыто заявить о своих желаниях. Весьма провокационный период, до этого все были белые и пушистые.

И что делают мейджоры в этот период? Они берут топовых артистов из своего каталога, делают поп-песни и записывают диско-аранжировку. Но это же не диско, это полное говно. Бизнес, а не музыка. Дело ведь не только в инструментах и аранжировке. Все большие артисты из нашего жанра в то время пытались найти способ заставить людей танцевать и оставаться на танцполе. Поэтому у нас были длинные треки. Поп-артисты этого не понимали. Они не были в нашем темном окружении. Даже взять сегодняшних Justice, Daft Punk... Это не диско. Они лишь вдохновляются американским диско тех времен.

Ты говорил, что многому научился пока был в составе Kongas. А чему именно?

Я хорошо научился преподносить себя на сцене. Я очень рано начал, и за четыре года у нас было что-то около 200 или 250 выступлений в год. Это 3–4 концерта в неделю, можешь себе представить. Многое было построено на перкуссии, и во время каждого выступления было барабанное соло, где я играл ровный бит и обращал внимание на то, как реагируют люди. Это ключевая фишка, которая пришла из Kongas. Если послушать поп или танцевальную музыку, везде в основе прямой ритм. Тогда это было в новинку. Все говорили, что я тронулся, как можно так играть целую песню?

Еще твои первые обложки довольно провокационные...

Как спустя 40 лет мы с тобой общаемся о музыке? Ответ — это ты, молодое поколение. В среднем у меня около 30 концертов в год. Всё, что происходит — это магия, и я часть этой магии, благодаря вам и современным технологиям.

Кстати, ты нормально относишься к семплированию?

Сегодня уже да. Это началось в середине 90-х. Впервые я услышал свой семпл в треке Masters At Work, потом еще у десятка артистов, среди которых были очень и очень известные. Я начал расспрашивать ребят из музыкальной индустрии: «Неужели я могу взять и просто так засемплировать Майкла Джексона или Джорджа Бенсона?». На что мне ответили: «Ты использовал семпл? Тогда обратись сначала к правообладателю и получи разрешение».

А однажды я получил письмо от Пола Маккартни с его песней и просьбой разделить права 50 на 50. Он использовал семпл с одного с моих треков в композиции Goodnight Tonight, совместной с Wings. Само по себе письмо от Маккартни уже было неожиданностью и честью. Так что я послушал, мне всё понравилось, и, конечно же, я дал разрешение. Трек тогда издавался на территории Великобритании и имел большой успех.

В связи с большим спросом на семплинг моих вещей, будьте осторожны. Ведь если берете без разрешения, я об этом узнаю. Так что сначала сделайте свой трек, потом запросите разрешение у автора и, если всё всех устраивает, то мы договоримся. Ведь именно так мы работаем. Это также позволяет моей музыке не устаревать, ведь за успехом многих артистов стоит моя музыка.

Твой третий альбом и главный сингл Supernature. Как с живых инструментов ты пришел к синтезаторам?

Когда я в полной мере осознал его возможности, то понял, с чем столкнулся. Я должен был это использовать! Взял четырехдорожечный Revox, записал туда синтезатор, потом кик, бас... и получился трек! В тот момент я не понимал, что это. И «это» звучало совсем иначе, нежели вся моя предыдущая дискография. Результат понравился друзьям, и я продолжил работу. Нанял программиста, который разбирался в синтезаторах. Позже он, кстати, основал группу Art Of Noise. У нас ушло около недели, чтобы закончить Supernature.

Бытует мнение, что песни становятся хитами, прежде всего, благодаря радио. В твоем случае, не менее важную роль в продвижении треков сыграли ночные клубы. Случайность или расчет?

Как я говорил ранее, я никогда не фокусировался на ротациях и был очень удивлен, когда на радио стали ставить мою музыку. Supernature длился больше 10 минут и со временем пришлось сделать укороченную версию для станций.

Тебя и Джорджо Мородера называют важнейшими фигурами в истории диско. Вы были друзьями или скорее соперниками?

Мы никогда не виделись. По сегодняшний день. Мой первый альбом вышел в США, а не в Европе. В тот период я как раз переехал туда со своей женой и ребенком. На самом деле, вся моя музыка издавалась в США или в Англии, и лишь спустя несколько месяцев доходила до Франции. Так что не совсем правильно считать меня французским артистом или основателем французского или евро-диско. Меня ведь даже не было в Европе. Сами Atlantic Records советовали не говорить, что я француз.

Ты используешь современные технологии, позиционируя свои шоу как live DJ-set. Как всё устроено?

Я уже больше 45 лет на сцене. Вернувшись три года назад к сотрудничеству с Atlantic Records, они меня спросили: «Марк, почему ты не выступаешь с диджей-сетами?». Я посмеялся, мол, никогда не буду этим заниматься. День за днем они продвигали эту идею. Говорили, что я буду играть собственную музыку, и это намного облегчит организацию концертов: можно выступать на большем количестве площадок, включая клубы, что невозможно с целой группой.

Я продолжаю выступать лайвом, но оказалось, что диджей-сеты стали очередным большим даром для моей карьеры.

И что ты используешь для выступлений?

Ableton Push. На компьютере у меня более 450 треков и много семплов. Так что когда выступаю, это как ремикс на самого себя в реальном времени. Играю треки только из собственного каталога.

У тебя новый виток в карьере: новый альбом, сеты... А что дальше?

Мой главный принцип в жизни — жить сегодняшним днем. Неважно, что было вчера или будет через десять лет. Если я прожил этот день хорошо и выложился на все сто, значит завтра будет еще лучше.