Я верю, что людям все еще нужен диджей в изначальном понимании этого словаThomas Schumacher

Привет. Признаюсь, перед началом беседы я внимательно изучил твою дискографию. И ее размеры впечатляют. Сколько вообще времени прошло с момента, как ты начал карьеру и кто такой Томас Шумахер сегодня?

Привет, Рома! Привет, PROMODJ! Как ты знаешь, в музыкальном бизнесе я весьма давно. Начал карьеру я в 1989 году. Сегодня мне 42, и я довольно опытный и зрелый диджей и продюсер, которому до сих пор нравится этим заниматься, будь то создание музыки или диджеинг. Думаю, я очень рано понял кто я такой, что мне нравится в техно, и дальше я только развивал это многие годы.

Я обратил внимание, что со временем звучание изменилось. От быстрого техно и электро ты перешел к заметно более спокойному звучанию. Что повлияло? Возраст, тренды или что-то еще?

О, ты с хороших вопросов начинаешь. Звучание постоянно меняется и развивается, было бы очень скучно делать одно и то же. Мне нравится быть эклектичным, я и слушаю все стили электронной танцевальной музыки. Думаю, самое главное правило для меня, несмотря на то в каком жанре работаю, в треке должен присутствовать стиль Шумахера. К тому же меняя звучание, я продолжаю поддерживать интерес к своей работе. И это большая удача.

И что такое стиль Шумахера?

Мне очень нравятся аналоговые синтезаторы, Minimoog в особенности. В каждом треке присутствует множество аналоговых звуков. Еще мне нравятся длинные, красивые мелодии, но мои мелодии всегда меланхоличны. Ну и, конечно, когда много энергии, есть напор. Это тоже важно. Я хочу быть уверенным в том, что каждый трек получается в итоге как запоминающаяся песня — нечто с хорошей, гармоничной структурой. Понимаешь, о чем я? Думаю, эта комбинация и есть стиль Шумахера.

Знаю о твоей страсти к путешествиям. К примеру, во время работы над вторым альбомом ты жил в Токио...

О да! Время в Токио было невероятным. Одно из лучших в моей жизни. Впервые я посетил Японию в 1999-м и сразу же влюбился в людей и в страну. Техно-сцена в то время там просто взрывалась, и у меня был хороший друг, который позаботился обо мне. Я был там в туре около двух лет и после этого собрал вещи из Германии и сказал себе: «Я должен там жить! Это круто и завораживающе!».

Так и переехал в Японию, где жил еще около года и много работал. Там был очень крутой афтепати-клуб Maniac Love, где я был резидентом. Выглядело все примерно так — начинал я в воскресенье в 6 утра, и продолжал до утра понедельника. В очень маленьком клубе. У меня до сих пор близкие отношения с Японией и местными людьми.

Вернемся к твоему альбому. Что в целом альбом для тебя значит? Когда его стоит выпускать, что в нем должно быть? Потому что есть ведь музыканты, которые выпускают полноценный альбом после нескольких небольших релизов, а есть те, что решаются на этот шаг спустя лет десять.

Думаю, что принадлежу ко второй группе. Я выпустил сколько, 3 или 4? Дай вспомню... Всего 4 альбома. Если хочу выпустить альбом, то он должен отличатся от моих синглов. Я хочу представить себя более широко, в этом должна быть эклектика. В любом полноценном альбоме есть четкая идея, которую люди могут понять, узнать ее через все треки.



При этом ты должен четко придерживаться стиля, в котором работал или, наоборот, можешь начать экспериментировать?

Опять-таки второй вариант, я предпочту экспериментировать. Для меня альбом не должен быть на сто процентов клубным. В последнем есть чиллаут и даунтемпо-вещи. Возможность послушать лонгплей целиком — это то, что делает такую пластинку действительно замечательной. В то же время, когда выпускаю привичные синглы, то все они, конечно, звучат в клубном формате.

В конце 90-х ты основал свой первый лейбл Spiel-Zeug Schallplatten. Позже запустил еще один, Electric Ballroom. Сегодня насколько ты вовлечен в издательскую работу?

Да. Свой первый лейбл я запустил в 1998 году. Он просуществовал до 2005-го. Это было интересное, веселое и очень успешное время для меня. У нас выпускались Adam Beyer, UMEK и многие топовые техно-диджеи 90-х, но в то время я жил в родном Бремене, на севере Германии. В 2006-м я переехал в Берлин, где все полностью изменилось — окружение, люди с которыми я был вовлечен в работу. Именно тогда я познакомился с такими ребятами как Штефан Бодзин и Оливер Хантенманн. Уверен, в вашей стране меня часто ставят с ними в один ряд (улыбается).

По приезду в Берлин я несколько лет писал музыку для Get Physical и после этого решил, что пришло время открыть снова собственный лейбл, ведь это дает полную свободу. Первые два года на Electric Ballroom выходили в основном мои треки и ремиксы. К концу прошлого года мы выпустили классный релиз музыканта из Бразилии — Виктора Роиза. А в 2015-м будет еще больше новых музыкантов.

А что ты думаешь о выпуске музыки сейчас? Есть ли еще смысл в продаже треков? 
К примеру, один Spinnin’ за последний год больше заработал на стримминге, чем на продаже треков.

Финансовая составляющая издания музыки стала очень сложной. Spinnin’ — коммерческий лейбл, но, как ты сказал, даже они сегодня не рассчитывают на скачивания. Для меня, как для более андеграундного музыканта, издание музыки — это способ творческого выражения. Люди слушают мою музыку, диджеи играют ее по всему миру, а потом местные диджеи идут к промоутерам и говорят: «Музыка Томаса качает! Нужно его пригласить в клуб», — именно так я получаю деньги. Но вообще, да, сегодня дело обстоит так: если ты счастливчик, то получишь от Beatport лишь те деньги, которые вложил в релиз, не более того.

Стоит отметить, что интерес к покупке CD давно пропал, а вот винил стал даже более интересен людям, чем прежде.

И это круто! Всегда любил винил. Мы до сих пор выпускаем пластинки. В этом году я отмечаю свой юбилей: 25 лет как диджей и музыкант. С лета собираюсь в большой тур, где буду играть музыку с пластинок. Когда я играю с винила в клубе, то люди, конечно, обращают внимание. Они подходят к тебе и удивленно смотрят. Это немного забавно, но многие ребята на вечеринках никогда прежде таких выступлений не видели, ведь они еще очень молоды и, как правило, у них одна реакция: «Вау! Что это?!». Так что да, винил — это круто!

Ты как опытный игрок, переживший смену целого ряда эпох, стилей и музыкальных носителей, расскажи, чего ждать в будущем? Какой ты видишь музыкальную индустрию завтра?


Ну я думаю, что главные перемены коснутся способов прослушивания музыки: появятся новые, значительно изменятся существующие. В ближайшие десять лет стриминг возьмет все под свой контроль. Обычные скачивания исчезнут, потому что люди хотят иметь все под рукой на всех своих мобильных устройствах, но они не любят сохранять себе это на устройство, так что все это будет в облачных хранилищах.

Я также верю, что музыкальный рынок еще больше сконцентрируется на различных мероприятиях, будь-то диджей-сет, лайв-шоу, концерт или что-то другое. Ведь это именно то, что больше всего нравится детишкам и взрослым, именно там больше всего денег. Все это изменится, особенно в нашей музыке, ведь мы больше всего связаны с новыми технологиями.

В одном интервью ты сказал, что без сведения ты не диджей, исполнитель, но не диджей. Если, к примеру, взять Джеймса Забиелу, Ника Фанчулли, Йориса Ворна, Ричи Хоутина или Криса Либинга. Они ведь одновременно сводят треки, но при этом из них создают что-то новое при помощи семплов, лупов, эффектов. Вот они диджеи или исполнители?

Они больше исполнители. Не пойми меня неправильно, я очень ценю то, что они делают, и вижу в этом новый вид искусства, но это не классический диджеинг. Диджей не переделывает треки. Они идут своим путем, а я своим.

А может ли сегодня диджей пробиться в звезды только благодаря технике игры и умению правильно контактировать с аудиторией?

Прозвучит наивно, но верю, да. Если объективно, то, конечно, это время почти ушло. В 90-х такие люди как Карл Кокс, Лоран Гарнье были известны благодаря технике и работе именно диджеем. Карл Кокс никогда не был популярен как музыкант, но за последние 20 лет все изменилось. Я считаю, что без хорошего продакшна и профессионального промо ты не станешь успешным диджеем, несмотря на все навыки.

Но ведь сегодня часто можно увидеть ситуацию: появляется молодой артист, производит впечатление музыкой, продакшном, его начинают приглашать на выступления и тут оказывается, что он совершенно не в состоянии наладить контакт с аудиторией.

Это еще один из случаев. У нас есть парень, который очень успешен на Beatport, все покупают и играют его музыку — очевидно, скоро будут приглашать и на многие крупные мероприятия. Dот он появляется на сцене, и как это выглядит? Он просто стоит за своим лэптопом, не двигается, нет никакого визуального контакта с публикой, даже попыток его наладить, харизма у парня полностью отсутствует. Жалкое зрелище, надо признать. Поэтому, все так, да. Но это сегодняшняя реальность.

А как думаешь, диджеи все-таки останутся, или мы со временем окончательно перейдем на живые выступления?

Ни в коем случае! Ты это можешь увидеть по тем же продажам винила. Еще пять лет назад говорили, что он умер. А что сейчас? По прошлому году видно, что продажи винила растут. Свен Фэт и Рикардо Виллалобос, многие другие продолжают играть на виниле. Для меня рынок разделился так: 90% — это музыканты, исполнители, которые переходят больше в лайв, оставшиеся 10% — диджеи, которые всегда есть и будут. Очень надеюсь и верю, что люди будут и дальше хотеть видеть на вечеринке классического диджея.

Сегодня стало еще больше клубов и фестивалей в мире. Повлияло это на качество площадок и мероприятий?

Ну тут есть хорошие и плохие стороны. Крупные фестивали стали более коммерческими. Прошлым летом я играл на многих крупных фестивалях, но не припомню ни одного, где я играл бы на главной сцене. Каждый раз главная сцена — это EDM. Так что на второй большой сцене вместе с Фанчулли, Адамом Бейером и другими ребятами из техно. Что тоже хорошо, но 10 лет назад главной сценой была бы именно техно-сцена.

Еще один микс Шумахера, на этот раз датированный концом 2014,
то есть по факту наиболее свежий из возможных

При этом мне нравится, что в целом фестивали стали намного профессиональней, на них приятно ходить. Больше туалетов, намного чище, звук, освещение и так далее. Кроме того, не стоит забывать, что благодаря огромным коммерческим фестивалям мы увидели восхождение многих андеграундных фестивалей. С намного меньшими сценами, возможно с публикой в 3-4 тысячи где-то в Украине, Германии или еще где-то. Когда что-то становится действительно большим и коммерческим — есть люди, которые хотят, чтобы все было по-другому. Выходит, мейнстрим провоцирует появление достойной альтернативы. Это глубоко связанные процессы, так всегда было.

А чего ты сам ожидаешь на своих выступлениях, как на фестивалях, так и в клубах?

Происходит по-разному. Я не могу играть одинаково в клубах и на фестивалях. Это невозможно, на фестивале сет всего 45–90 минут, в клубах я играю минимум 2 часа, как правило 3–4 часа. На фестивале очень важен трек, с которого ты начнешь, ведь ты должен подхватить людей, потому что диджей, игравший до тебя, заканчивает на пике. Начнешь слабо — просто потеряешь публику. Если у тебя правильно построен сет, и ты сможешь поддерживать его в течение выступления, ты найдешь связь с людьми, порвешь их, но в клубах совсем по-другому. Там много частностей и больше пространства для эксперимента.

Как изменились цели в музыке с появлением семьи?

Музыка-то всегда меняется, но некоторые вещи стали другими. Моей дочери сейчас 8 лет, и я считаю, что мне это помогло стать более профессиональным, более сосредоточенным. Когда я переехал в Японию, у меня не было семьи и даже девушки. Я мог делать все, что захочу. Помню, когда-то был в туре в течение двух лет — только отели и путешествия по всему миру. Сегодня держу себя в форме, занимаюсь в спортзале. Мне нравится заниматься диджеингом, но сегодня для меня это работа. В начале было иначе. Я далеко не единственный диджей, у которого есть ребенок. Летом, когда в Берлине проходят фестивали, я беру с собой дочку, она стоит на сцене в больших наушниках и наблюдает за тем, что делает ее папа. Мне это нравится, ей тоже. Мне кажется, она очень гордится мной.



Что ожидать от тебя в следующие несколько лет?

Как я говорил, у меня будет большой тур в честь юбилея. Кроме того, я всегда ставлю себе цели и очень рад, что это до сих пор связано с музыкой. Однажды я записал музыку для театра, это было очень интересно. Так что думаю, это будет моим сторонним проектом, и я продолжу писать музыку для кино, потому что мне нравится ходить туда, мне нравится это окружение. Возможно, займусь подготовкой лайв-шоу, в чем я весьма заинтересован. Но единственная проблема — это время. В дне может быть 48 часов, но даже этого не будет достаточно.

Ты разве не выступал лайвом?

Да. Я много выступал лайвом в 90-х. Но то было время, когда мой багаж весил около 400 килограмм. Синтезаторы, драм-машины... это требовало столько усилий. Ты не поверишь, но в клубах в те годы было сыро, мокро, люди ходили с выпивкой по всему танцполу — после выступления оборудование было в хлам. В этот момент я решил, что пока я продолжу гастролировать как диджей. Но сегодня с новыми технологиями, когда я вижу что сегодня доступно... Я опять подумываю о лайв-шоу.

Но как у тебя выходит объединять работу с публикой и играть лайвом?

Что действительно необходимо делать, так это взаимодействовать с публикой. К примеру, мой друг Штефан Бодзин очень в этом крут. Ты знаешь, что он сейчас делает? У него куча беспроводных контроллеров, и он в буквальном смысле идет в толпу, ходит среди них и это настоящее взаимодействие, это лайв! Если стоишь за несколькими лэптопами с несколькими контролерами — это тяжело для людей. Они слышат музыку, но могут ли увидеть разницу? Это лайв или кнопконажимание? Они не могут. Так что это должно быть действительно что-то такое, где люди могут увидеть, ощутить лайв, что предельно сложно в электронной музыке.