Моя жена — русская. Когда я слышу русскую речь, мне кажется, что говорят задом наперед. Но если сделать реверс русских слов, результат становится еще более сумасшедшим

Aphex Twin

Вызывающие видео и странные обложки релизов, изворотливые биты, глитч и психоделические звуки, наконец знаменитая шифровка пугающего портрета себя любимого в спектральное изображение аудиоволны — Aphex Twin определенно любит ломать привычные рамки и сознание своих слушателей.

Этот артист никогда не пользовался репутацией откровенного и общительного собеседника. Долгие годы его малочисленные интервью происходили в формате переписки по электронной почте, но все они получались в итоге обрывистыми и безжизненными. Ярким примером подобного общения стало интервью Джеймса крупному испанскому таблоиду. На вопрос, какие у музыканта отношения с публикой, он ответил, что ненавидит ее. На вопрос, к чему он стремится во время сочинения музыки, Ричард отрезал, что ни к чему. Неудивительно, что когда испанский журналист поинтересовался, как Aphex Twin догадывается, что работа над треком подошла к финишной прямой, тот ответил, что когда его начинает тошнить от проекта — значит конец.

Даже в то время, когда Ричард практиковал персональные интервью лицом к лицу с репортерами (а это было еще в девяностых), он зачастую с трудом скрывал свое явное пренебрежение к интервьюерам, а, может быть, и к идее журналистики как таковой. Неудивительно, что раздутый миф под названием Aphex Twin получил развитие из его диких и по большому счету не поддающихся опровержению либо подтверждению заявлений: Ричард Дэвид Джеймс обитает в бывшем банковском хранилище, водит танк, хранит в запасниках тысячи неизданных треков, теряет их и так далее.

Одно из немногих ранних адекватных интервью,
которое тем не менее содержит тонны смешных моментов

Последний перед «Syro» альбом Джеймса, «Drukqs», вышел четырнадцать лет назад, положив конец насыщенному релизами, пиаром и выступлениями десятилетию творческой активности. Нет, Aphex Twin вовсе не прекратил заниматься музыкой после 2001 года. В 2005-м он выпустил одиннадцать мини-альбомов смелого эйсид-техно в рамках серии «Analord». Несколько релизов артиста под псевдонимом The Tuss, изданных на лейбле Джеймса Rephlex в 2007 году, повсеместно считаются делом рук Ричарда. Правда, Rephlex больше не функционирует — музыкант решительно закрыл очередную главу в своей насыщенной жизни.

На фоне затишья в дискографии, Aphex Twin не прекращал выступать в 2011 и 2012 годах, и даже отыграл диджей-сет как AFX в рамках прошлогоднего фестиваля Гластонбери. Но годы неумолимо шли вперед без полноценного свежего альбома под вывеской Aphex Twin, и многие уже даже смирились с грустной мыслью, что «Drukqs» так и останется последним лонгплеем. Вполне вероятно, самому Джеймсу больше нравилась идея дразнить своих поклонников кипой неизданных треков, чем на самом деле выпустить что-нибудь новенькое.

Филип Шерберн стал едва ли не первым человеком, которому удалось приблизится к Великому и Ужасному на расстояние вытянутой руки. К всеобщему удивлению он смог не только внимательно рассмотреть человека, едва ли не в одиночку заложившего основы IDM, но и составить его впечатляющий творческий портрет.

Интервью стало настоящей сенсацией и вызвало широкое обсуждение. Многие фанаты музыканта восклицали: «Такое бывает раз в жизни!». И не были далеки от истины. Талантливый мистификатор наконец предстал перед общественностью с полной готовностью дать ответы на все те вопросы, что интересовали нас с вами в течение двух последних десятилетий.

Журналист признается: «Самым большим разрывом шаблона стало поведение Джеймса — то, насколько он раскован и дружелюбен. Всю беседу он пребывал в хорошем расположении духа, на грани радостной воодушевленности. Я увидел перед собой сорокатрехлетнего мужчину, которого легко представить в роли собеседника за бутылкой пива у барной стойки в отеле — немного невротичный, немного вредничающий, умеренно самоуничижительный, но, в целом, вполне обычный и адекватный».

Aphex Twin обсудил с Филиппом последний альбом «Syro», рассказал о музыкальных предпочтениях, рейв-культуре девяностых, собственных детях и честно поделился планами на будущее. PROMODJ первым предлагает вам перевод этой необычной, но крайне увлекательной беседы, оригинал которой вы с легкостью найдете на сайте Pitchfork.

Как ты произносишь «Syro»?

«Сай-ро». Это выдуманное слово, которое я услышал от сына. Но что оно значит, не знаем ни я, ни он. Но точно что-нибудь означает. Да и звучит круто. Вот и все, в принципе (смеется). Это по-настоящему забавно, потому что когда придумываешь слова, люди проецируют на них персональные смыслы, а мне это кажется довольно интересным. Вчера вечером я заглянул на один музыкальный форум, где люди успели исписать порядка десяти страниц в попытках расшифровать «Syro». Там сплошь и рядом попадались акронимы типа «Smack Your Richard Off» и в таком духе (смеется).

Что для тебя значит выпуск этого альбома?

Конец главы. Типа, да нахрен это все! Теперь я могу сконцентрироваться на новом материале. А добиться такого состояния духа весьма проблематично, пока ты по факту не выпустишь что-нибудь. Теоретически это возможно, конечно, но не в полноценном понимании. Поскольку я уже давно создаю и выпускаю музыку, в моем мозгу выработалась четкая установка: я не могу заняться чем-то новым, пока старый материал лежит на полке.

К тому же, если занимаешься музыкой дома, у творческого процесса нет никакой структуры — ни конца, ни начала. Поэтому выпуск материала — отличный способ расставить точки в творческом процессе, дать себе пинок под зад и с уверенностью сказать «хорошо, этот период подошел к концу».

Кроме того, я просто не знаю, как отсортировать материал: студия, год, место проживания? Поэтому альбом — это панацея, по крайней мере, он издан и его резервная копия составила 100 тысяч единиц, ну или сколько там тебе удастся продать экземпляров. А ведь пять миллионов резервных копий — это вообще супер!

Как ты пришел к пониманию, что треки обрели завершенную форму, и ты наконец-то готов выпустить альбом? Что послужило катализатором?

Продакшн «Syro» я завершил в своей студии в Шотландии, которую строил больше трех лет — это и послужило причиной. Процесс был весьма длительный. Инженер, которого я нанял, помогал мне с кабельным соединением всех моих стеков с оборудованием, он занимался этим каждый день на протяжении трех месяцев, но внезапно парень понял, что делал это неправильно и был вынужден начать все сначала. Довольно жестко, да? Поэтому не было сомнений, что целая сомнительная эра подошла к концу, и смело выпустил «Syro».

Правда потом я понял, что строительство студий мне нравится больше, чем создание музыки. Просто потому что открывает больше возможностей и вариаций. Я целенаправленно монтирую специализированные сетапы. Вариативность их подключений — это уже сам по себе трек.

Переподключение студийной аппаратуры — это часть твоего творческого процесса

Неотъемлемая и постоянная. Когда смотрю на коммерческие студии, то думаю о том, какие же они красивенькие и аккуратненькие, но ведь они такие потому что в них, по факту, никто не создает музыку. Они служат лишь для записи и продакшна предварительно подготовленного материала. Но если придумываешь материал прямо в студии, сетап постоянно меняется, и ты находишься в процессе перестановок и переподключения аппаратуры. Как бы мне хотелось сохранить один и тот же сетап без изменений хотя бы на пять минут, чтобы привыкнуть к нему и установить полный творческий контроль! Но нет, он быстро надоедает, и я заново начинаю подключать девайсы. Это просто смехотворно.

Если у тебя уходит три года на обустройство, и на этом делается сетапе один трек, логичным шагом будет ничего не менять и спродюсировать еще один на этом же сетапе. Я так делал и результат был отличным, потому что аппарат отстроен и готов к работе. Но я просто не могу устоять от соблазна что-нибудь поменять местами, всегда подмывает что-нибудь придумать и нарушить цепь подключений. Все треки, которые я делал за последние пять лет, были спродюсированы в шести разных студиях. Вещи принимают весьма сложный оборот.

Тем не менее, «Syro» звучит вполне цельно, даже монолитно. Будучи простым слушателем, я вряд ли бы подумал, что эти треки были записаны с такой существенной разницей во времени и в разных студиях.

Ну наверное, с одной стороны, это хорошо. С другой, хотелось, чтобы эти композиции были абсолютно непохожими друг на друга, поэтому я создавал их на разных сетапах и поэтому они должны отличаться. Так что для альбома это, судя по всему, хорошо, но в отношении себя как музыканта и продюсера я более критичен.

Большинство названий композиций отсылает нас к классическим девайсам вроде драм-машины Korg Mini Pops и секвенсора Sequentix Cirklon. Ты использовал их во время работы над «Syro»?

Ага. Я раскрыл все карты и сделал список задействованного в студийных сессиях оборудования — он включен в ограниченное издание альбома. Раньше я не практиковал ничего подобного, поэтому некоторые в шоке. Музыкальная аппаратура сводит меня с ума, я не мог не поделиться фетишем. Так что список вышел более чем внушительный.

Я привык быть в определенном смысле скрытным и не хотел, чтобы люди знали, какой сетап я использую: они могли поддаться нездоровому состоянию фиксации и прогореть на покупке аппаратуры. Ведь вся соль не в том, какую аппаратуру используешь, а в том, как.

Одна из интересных особенностей «Syro» — это то, как каждый трек морфирует, мутирует из одного последовательности в другую — кажется, во всем альбоме нет двух одинаковых тактов в разных треках. Такое впечатление, что это живой организм.

Это может составить определенные трудности для большинства людей, потому что сложно уцепиться за какой-нибудь отрывок, фразу. Я очень хаотичный и ситуативный по своей натуре: начиная с сетапов и заканчивая продакшном, я постоянно в движении, что-то меняю, ломаю нарратив. Тем не менее, в этом есть своя система. Людям просто нужно время, чтобы освоиться.

На чем базировалась идея вывести на мониторы пользователей информацию об их персональных компьютерах, когда те заходили на промо-сайт «Syro»?

Это порождение моего желания заставить аудиторию во время выступления наблюдать за собой, а не за мной — я не хочу, чтобы они меня видели.

Мне хотелось давать такие концерты, во время которых вся сцена была бы экранирована зеркалами, так что когда освещение попадало бы на толпу, они автоматически смотрели бы на сцену и видели там только себя

Типа «попались ребятки, вот вам — это вы, ублюдки» (смеется). Но идею с зеркалами было проблематично воплотить в реальность, так что мы нашли компромисс в виде съемки публики и монтирования моего лица поверх их — по сути, зрители наблюдают сами за собой. Так что промо-сайт «Syro» стал всего лишь логичным продолжением — смотришь такой себе на главную страницу, а это — внезапно — твой лэптоп.

В августе во время промо-кампании «Syro» над британскими городами пролетал дирижабль. Ты был на его борту?

Нет, но было бы здорово, правда? Арендовать дирижабль и подиджеить в будке на нижней палубе. Может, в другой раз.

Настраиваясь на новые частоты

Складывается впечатление, что ты много использовал собственный голос в «Syro».

Так точно! Мой, двух моих детей, жены, матери и отца разбросаны по всему альбому.

Невозможно разобрать ни слова, но их присутствие мне определенно нравится.

Это было сделано намеренно. Еще один способ утаивания личных деталей. Потому что вы не знаете, что говорят эти голоса, а я знаю. Не то чтобы я ожидал от кого-то повышенного интереса к этим звукам, но это способ сохранить личное пространство.

Знаешь, я даже загрузил одну фразу в аудиоредактор и сделал реверс: думал, что ты целенаправленно перевернул исходник задом наперед, но итогом моей манипуляции стал провальный провал — семпл стал звучать вообще с ног на голову.

Я делал реверс. Моя жена — русская. Когда я слышу русскую речь, мне кажется, что они говорят задом наперед. Но если сделать реверс русских слов, результат становится еще более сумасшедшим.

Я обратил внимание, что название последнего трека на альбоме, инструментала на пианино, это имя «Anastasia», написанное наоборот.

Да, это посвящение моей жене. За этой манипуляцией стоит целая концепция и практический опыт. Все началось с моей инсталляции с управляемым оркестром в арт-центре Barbican. Композиция была написана на дисклавире, который для того выступления был прикреплен к потолку выставочного зала — доплеровский эффект был очень ярко выражен, звук плыл и извивался. Это довольно психоактивный опыт, знаете ли.

Есть плохая запись того перфоманса на чей-то смартфон, но во плоти это было божественно. Наблюдая за подвешенным роялем, люди буквально визуализировали для себя, как ноты гнутся и плывут в пространстве, попадая на слух с разной частотой и периодичностью. Я не был уверен, что эксперимент удастся, а мои друзья все никак не могли взять в голову, зачем я подвесил чертов дисклавир к потолку. Но с началом перфоманса все ахнули. Это было экстремально. Друзья удивленно допытывались, не тянутся ли струны, раз все так странно звучит. Отклонение тона было настолько существенным, что казалось будто бы сам рояль плывет и искажается. Может так и было на самом деле, не знаю!

В большинстве твоих композиций прослеживается интерес к расстроенным звукам и дрожащим, хрупким, межладовым гармониям. Помнишь момент, когда впервые открыл для себя эти звуки?

Точно не вспомню, но мне всегда нравились эти странные гаммы и строи. Довольно давно использую собственные гаммы, начиная с «Selected Ambient Works Volume II». На этом альбоме используются мои собственные гаммы, я выработал собственный строй и сочинял отталкиваясь от него. Я одинаково слышу один и тот же тон в каждом ухе, в то время как большинство людей слышит его с небольшим отличием. Таким образом мозг ориентируется в пространстве. В моем случае оно замкнутое. Не знаю, в чем проблема — судя по всему, это на уровне физиологии.

Может, проблема в том, что у тебя слишком идеальный слух?

Может быть. Но расстроенный звук кажется мне более правильным. Когда звук идеально в строе, мне кажется, что что-то не так

Но, в конце концов, самое главное — это частоты и их воздействие на нас. В этом суть. Забудьте об аппаратуре, забудьте о музыке. Грубо говоря, решают частоты и их воздействие на мозг. На этом строится вся одержимость музыкой

Верно ли утверждение, что ты в равной степени и саунд-артист и музыкант?

Да. Дело в звуке, люди забывают об этом. Они думают «ох, хочу услышать приятную мелодию». Но ведь на самом деле ты хочешь услышать определенную комбинацию частот, которая введет тебя в определенное состояние. Увлекательнее того, наш музыкальный опыт сводится к поиску новых частот и колебаний. Множество композиторов задолго до меня хотело изменить мир, уйдя от равномерно темперированного строя — и я наследую их миссию.

Западная культура промыла нам всем мозги этим строем — людям академического склада, которые любят придерживаться правил, сложно выйти за рамки этой устоявшейся гармонии, осознать свой истинный потенциал и задачи. Но мне импонирует, когда человек не знает точное расположение нот, потому что тогда он переходит на интуитивный уровень музицирования. Вырабатывает новый язык — по сути, новые правила. И когда эти новые правила применяются на практике, меняется физиология головного мозга. Таким образом, уже сам мозг вынужден менять свою конфигурацию, чтобы адаптироваться к новым реалиям.

Ну например, если вы слышите аккорд до-мажор в равномерно темперированном строе, ваш мозг моментально воспринимает его, потому что вы слышали его до этого миллион раз. Но если вы услышали незнакомый аккорд, наступает момент удивления, интереса и конфуза. Ваш мозг вынужден извиваться таким образом, чтобы воспринять его. А если вы слышите целую последовательность непривычных и разных частот, то, по сути, производите перенастройку мозга. Меняетесь как личность, а с новым восприятием можете предпринять уже радикально иные действия. Эти изменения носят постоянный характер.

Может быть, вся эта тирада звучит излишне в духе кислотного космогонизма и вонючих хиппи, но все эти процессы имеют место быть на самом деле, поверьте мне.

Как на тебя повлияло отцовство?

Ты даже не можешь начать привыкать к этому. Абсолютная дикость. Дети словно запрограммированные компьютером версии, клоны самого тебя. Они уже делают музыку

Мой пятилетний сын сделал целую кучу абсолютно двинутой музыки на своем компьютере, и я впал в ступор: «Что за херня творится? Что я сделал со своим сыном?»

Он делает музыку в Renoise. Я не объяснял ему, как использовать эту программу — он просто взял и скачал пиратку с Pirate Bay. В пять лет! Завел себе страницу, выложил туда пару треков. Правда, с того момента я показал ему, как записывать и обрабатывать свой голос. Трудно поверить, что это все происходит на самом деле.

Это в его генах. То как современные дети подходят к вопросу компьютеров — вот что сводит меня с ума. У него вполне себе дорогостоящий Макбук, с которым он расхаживает по всему дому (машет книгой в воздухе). Словно ноутбук — это часть его тела, продолжение руки. Это так странно. Но я всегда мечтал о чем-то таком, честно говоря. Будто киборг. Мы уже почти подошли к подобной грани между органикой и электроникой, правда же? Мы на половине этого пути.

Появление детей как-то поменяло твое отношение к музыке?

По правде говоря, я записал определенное количество материала со своими детьми. Два наших семейных трека я поставил в офисе Warp Records, они сказали, что по звуку это как комбинация Марка Фелла с Холли Херндон, эдакий современный экспериментальный саунд-арт. Я стараюсь найти как можно больше способов вовлечь своих детей в процесс создания музыки, потому что мой материал такой анти-детский, такой скучный. Иногда я зависаю над одним звуком на долгие часы, поэтому извиняюсь перед сыном за громкий звук и говорю, что одену наушники. А ребенок в ответ говорит, что не стоит, ему нравится, и что он пришел послушать что у меня получается. А парню только исполнилось шесть. Я был в приятном шоке. Ему на самом деле нравится, что папа работает над одним звуком четыре дня подряд. Мне кажется, что он воспринимает это как своего рода возможность расслабиться.

Музыка других планет

В девяностые твоя музыка состояла в своего рода диалектических отношениях с рейв-культурой. Скучешь по временам?

Ага. Я тогда мог годами слушать джангл и потихоньку красть у продюсеров, а они даже не знали о моем существовании. Это был другой мир, но он прекратил свое существование. Теперь он стал неотъемлимой частью глобального мира под названием «интернет». Это очень досадно. Мне не нравится, но это просто глобализация — у нее есть и хорошие аспекты, но сцены уже не могут развиваться автономно, потому что все знают обо всем.

Мне так нравился джангл! Я до сих думаю, что это жанр всех жанров, потому что люди, которые его делали, на самом деле не были музыкантами. Лучшие артисты — это люди, которые не считают себя таковыми. Обычно люди, которые считают себя артистами, самые претенциозные и надоедливые (смеется). У них неправильно расставлены приоритеты. Они занимаются музыкой ради статуса, а не потому что хотят этим заниматься. А большинство людей на джангл-сцене были автомеханиками и малярами-мебельщиками, такими себе хардкорными парнями. Не хотел бы я попасть в заварушку с ними!

Знаю некоторых людей той породы — не думаю, что вот сейчас есть такие. Может быть, подобные «немузыканты» делают определенного рода дабстеп или грайм. Но в джангле подобная социально-креативная прослойка просуществовала весьма недолгое время. Буквально пару лет люди даже толком не понимали, что делают, и на ваши уши обрушивалась стена негармоничных семплов. Парни записывали смехотворное варево из абсолютно нестыкующихся звуков. Вполне ожидаемо и логично, что спустя пару лет подобных «практик» эти товарищи научились аккордным прогрессиям и другим очевидным вещам, так что сейчас это уже не так забавно и увлекательно.

Как ты пережил недавний успех Kickstarter-кампании, целью которой стал выпуск твоего прежде неизданного альбома 1994 года «Caustic Window»?

Я привык к мысли, что не особо-то и люблю своих фанатов — знаете, это не очень здоровые отношения. Ты не можешь постоянно думать о том, как осчастливить других и ходить из-за этого по кругу. Но кампания на Kickstarter была настолько трогательной — жутко приятно. К тому же, я становлюсь старше. Поэтому я просто сказал себе: «Хорошо, все эти люди очень сильно хотят твой материал, поэтому ты не можешь им отказать. Надо просто дать им доступ к этому альбому».

А почему ты не выпустил его в свое время?

Честно говоря, просто забыл о нем. Отложил в долгий ящик. Хотел переработать один трек и все никак не мог добраться до него. Я думал, что люди не особо хорошо примут этот релиз, посчитают его таким себе приемлемым. Но фанаты были рады возможности просто его услышать, черт возьми. У меня тысячи пластинок подобного добра пылятся на полках, надо выпускать и их, по логике вещей. Дело в том, что я записал множество треков в течении нескольких лет, которые предшествовали выходу «Ambient Works» — есть совершенно другой Aphex Twin, о существовании которого слушатели не догадываются, да и, скорее всего, даже не признают.

Это более чем забавно, учитывая многочисленные интервью, в которых ты разглагольствовал про обширный архив неизданного материала. Я всегда думал, что ты сгущаешь вокруг себя таинственные тени либо бесстыдно раздуваешь свое творческое эго. Но услышав нынешнее объяснение такому положению вещей, мне внезапно захотелось тебе поверить.

«Может, это и правда!». Да, когда дело касается моего материала, начинается полная суматоха: я по-прежнему теряю треки и случайно их стираю.

Советы от мистера Анонима

Ты говорил, что не любишь делиться своей музыкой и предпочитаешь хранить ее для персонального использования. Насколько затратна для твоей нервной системы публикация материала?

Нисколько, по правде говоря, потому что когда я начинаю работу над чем-то новым, меня мотивирует тот факт, что я не слышал ничего подобного у других. Обычно это и есть главное вдохновение. Поэтому если я сегодня начал работать над новым материалом и этой первый эксперимент, я испытываю огромное воодушевление, потому что не слышал ничего подобного ранее. Но стоит только на следующий день выложить релиз в интернет, как мой интерес к продолжению иссякнет, потому что люди услышат материал, начнут его копировать, он потеряет всю новизну и привлекательность. Я самостоятельно займусь логическим развитием начатого проекта и на момент, когда он примет завершенную форму, представлю его в общий доступ.

Но не думаю, что треки с «Syro» настолько инновационные. Может быть, в совсем тонких деталях они и являются таковыми, но в этом альбоме нет ничего такого, что требует от меня дальнейшего исследования и развития, это готовая и цельная пластинка, напросившаяся, чтобы я ее выпустил. Больше не хочу делать ничего в подобном ключе, тема закрыта.

Не потому ли ты издавался под столь многочисленными псевдонимами все эти годы?

Вовсе нет. Я делал это смеха ради. Могу делать это и дальше, просто сохранять анонимность и выпускать релизы под разными именами.

На протяжении 13 лет разбега между «Drukqs» и «Syro», ты издавал какие-нибудь релизы, о которых мы не знаем?

Прям взял и сказал! (смеется). Я могу делать так и в дальнейшем, потому что меня больше интересует анонимный выпуск материала. Ты получаешь гораздо более искренние отзывы, люди рецензируют без каких-либо завышенных ожиданий и всего такого. Но культура культуре рознь — в Америке, мне кажется, факт чьего-либо успеха на своем поприще заслуживает уважения. В Британии же все наоборот. Тебя любят только пока ты неудачник или малоизвестен. Стоит только стать знаменитым, как публика сразу же начинает тебя материть на чем свет стоит, упрекать в зажратости и мании величия. Поэтому в Соединенном Королевстве мне лучше быть анонимным, люди абстрагируются от персоны Aphex Twin и думают, что это какой-то никому неизвестный аматор.

Складывается впечатление, что ты даешь концерты чаще, чем выпускаешь новые релизы. На то есть причина?

Ну, последнюю серию выступлений я отыграл чисто ради денег. Шутка, конечно — я получил свою порцию удовольствия, но хорошие концерты — это всегда малолюдные концерты. Парочка недавних, сыгранных абсолютно анонимно, сугубо ради собственного удовольствия, настолько разительно отличалась от стандартного концерта Aphex Twin: саундсистема, по обыкновению, полное дерьмо, но насколько же хорошо, когда никто тебя не знает. Я отыграл стандартную программу на Гластонбери, и она была на удивление приятной, но на следующий день я уже стоял за вертушками в маленьком баре, где только один-два человека знали, что перед ними Aphex Twin. Когда я встал за пульт, на танцполе было порядка десяти человек. Я диджеил пять часов подряд, и к концу сета в баре не осталось свободного места. Люди потихоньку раскачались. Я получил ни с чем не сравнимый кайф.

Что ты ставил во время этого секретного сета?

Разные вещи типа обскурного диско или космического фанка — все то, что я никогда бы не сыграл как Aphex Twin. Это ближе к настоящему диджеингу, ведь когда я свожу треки во время больших выступлений, это не полноценный диджеинг в моем понимании. Ты не обрабатываешь танцпол, люди сами должны подстраиваться под любой трек из твоего сета.

Но ведь ты никогда и не был одним из тех артистов, которые «обрабатывают танцпол», по правде говоря.

Во время больших выступлений я, по большому счету, предварительно знаю алгоритмы людского поведения и реагирую на них, но не в той степени, как на анонимном событии — когда играешь не под вывеской Aphex Twin, нет выбора, ты не можешь положиться на факт, что люди знают твой материал и тебя как музыканта. На Гластонбери, когда все знали, что перед ними Aphex Twin, люди подбадривали меня аплодисментами и криками, даже когда я играл прежде неизвестные им композиции. На следующий день я играю те же треки в маленьком баре на анонимных условиях и люди не реагируют на них настолько хорошо, они их не знают и плохо воспринимают. Ты получаешь преимущество над сомнениями публики, если они знают, кто ты такой.

Выпуск материала — отличный способ расставить точки в творческом процессе, дать себе пинок под зад и с уверенностью сказать «хорошо, этот период подошел к концу»

Как тебе живется в Шотландии? Давно перебрался?

Лет восемь назад. Это просто изумительно — жить небольшим поселением вдали от цивилизации. Люди помаленьку узнают, что я живу там, и это немного напрягает, но на самом деле им плевать, знаменит ты или полузнаменит, или что там происходит с твоим статусом. Они испытывают интерес, только если ты иностранец, родом из Америки или Японии — чем дальше твоя родина, тем им интереснее.

Часто узнают на улице?

Бывает. Это тоже слегка раздражает, но обычно подобные инциденты имеют место на концертах, фестивалях или в музыкальных магазинах. Меня вот узнали в кафе для веганов пару дней назад, когда я был вместе с детьми — им подобное внимание как раз пришлось по вкусу. Люди сидели со мной за одним столом, прямо напротив. В обычной ситуации можно просто взять и свалить, но мы реально зависли в этой ситуации лицом к лицу. И парень напротив рассматривал меня и поинтересовался, не Aphex ли Twin я случаем, а я ответил, что он самый. Нам пришлось ждать свой заказ, прежде чем мы смогли покинуть заведение, я не находил себе места и матерился в сердцах. А сын по-настоящему обрадовался, что кто-то узнал его отца

Следующий уровень

Ты работал над свежим материалом в последнее время?

Я плотно засел за электромеханические эксперименты с роботами-барабанщиками и всякими подобными штуками. Обзавелся четырьмя MIDI-органами и дисклавиром, а также компьютеризированной перкуссией. Записал уже достаточно много материала с этими «ребятами», но на «Syro» он не попал, я берегу его для других проектов. Этот электромеханический материал не настолько доступный как «Syro», но превосходит его по качеству — он сильнее запал мне в душу. Более уникальный в своем роде. Может, треки с «Syro» приятно слушать, но они потеряли для меня новизну. Изменился подход к композиции, но на этом альбоме нет битов следующего уровня — я сделал это намеренно. Весь остальной материал, сложно поддающийся категоризации, ждет момента для оформления в релиз.

Так ты сам делаешь все эти электромеханические инструменты?

Нет, обычно покупаю или даю другим инструкции, как сделать. С меня мало толку в конструировании девайсов, да и желания особого нет.

Я наткнулся на какого-то сумасшедшего чувака на eBay, он продавал MIDI-органы для гостинных — звучит эта машина ни хрена себе брутально!

Как только я включил этот орган, заиграла какая-то рождественская мелодия — это я понял по нотам, но звучало это все как чертов Дьерд Лигетти — я чуть не наложил в штаны. Имеется в виду, что количество времени, которое потребовалось бы на то, чтобы эта сатанинская шкатулка зазвучала хорошо, было бы просто невообразимым, но это в понимании обычного человека. Как по мне, так этот MIDI-орган уже после распаковки звучит просто божественно, прямиком из горячих недр ада.

Вся эта электромеханика — не похоже ли это на то, что представил публике Squarepusher на своем новом альбоме «Music For Robots»?

Ха, когда он выпустил этот альбом, я подумал: «Вот же срань, я занимался этим еще лет десять назад!». Но мой материал в корне отличается. Потом я читал интервью с чуваком из Autechre — его спросили, не работает ли он с MIDI-роботами — на что тот ответил, что сейчас любой прощелыга возится с этими долбанными роботами (смеется).

Тем не менее, это супер-интересное занятие. Может быть, люди занимаются всей этой электромеханикой ради крутизны или чтобы быть в тренде, но мне по боку, я делаю то, чем всегда хотел заниматься: контроль над настоящим инструментом куда круче контроля над синтезатором. Тебе проще приступить к написанию материала с нуля, проще работать. В программировании робота, чтобы тот ударил палочкой по барабану есть своя магия — это гораздо интереснее работы с семплами, даже при схожести звучания. Что-то одухотворенно материальное и настоящее, рассекающее воздух, своеобразный магический ингредиент — стоит чему-то рассечь воздух, как его звучание сразу становится более интересным.

То же самое можно делать и c семплами. Это называют реамплификацией — ты берешь звук, воспроизводишь его через монитор или усилитель, и заново записываешь. Таким образом он попадает в реальный мир и обратно возвращается в компьютерные байты. Это прекрасно