В 2012 году большинство музыкальных экспертов при упоминании термина G-House (от англ. Gangsta House) лениво отмахивались рукой, будучи уверенными в том, что имеют дело с очередным сезонным трендом, шумиха вокруг которого высосана из пальца.

На то были свои веские основания. «Заново» придуманный дип-хаус и близкие стили тех лет предлагали глубоко вторичные идеи. На новом витке эволюции легкая танцевальная музыка снова эксплуатировала наследие артистов родом из 80-х и 90-х.

Такие ребята как норвежский продюсер Finnebassen, Daniel Bortz, Isaac Tichauer и многие другие с легкостью покоряли чарты Beatport, семплируя огромные куски из соул, фанк и поп-хитов далекого прошлого. Никто не заморачивался над поиском малоизвестных вещей, как это было, к примеру, в эпоху диско-хауса. Чем узнаваемее — тем круче! Так, безо всякого согласия самих авторов, в ход пошли хрестоматийные записи «священных коров» мировой музыки вроде Принса, Sade или Стиви Уандера.

Идущие в авангарде продюсеры, диджеи и СМИ относились к успеху такого рода музыкантов весьма скептически.

Новые версии избитых композиций звучали слишком прилизано, очевидно и скучно. Поэтому, когда вслед за фанком и соулом молодые продюсеры начали активно семплировать еще и олдскульный хип-хоп — этому мало кто обрадовался и удивился

Уже тогда это казалось излишеством, чем-то абсолютно не обязательным. Мещанской прихотью кучки наглецов, пришедших в электронную музыку за легкой славой и деньгами.

Но в то же самое время, когда эстеты и знатоки обсуждали степень благородства новоиспеченного жанра, люди на танцполах в буквальном смысле сходили с ума. G-House идеально попал в запрос широких масс. Предельно функциональный топорный саунд, грубые врезки известных мелодий и мощный, напористый грув. Теми же лобовыми методами ровно десять лет назад народную любовь завоевал электро-хаус — направление противоречивое, но феноменально жизнеспособное.

Стало понятно, что это точно не на один сезон. Впрочем, даже в 2013 году, когда «джи» продолжал активно набирать обороты, многие все еще говорили о том, что волна скоро сойдет, и все обернется пшиком. Мол, сколько их таких уже было, не устоявших перед вызовами времени и скоротечной моды.

Оппоненты направления не учли одного: многие тренды в танцевальной музыке становятся сезонными не потому, что быстро надоедают, а потому, что люди, пришедшие с этой волной, просто не умеют правильно вести свой бизнес.

G-House как пусть и внебрачный, но сын хип-хопа, унаследовал от могущественного американского папы важную черту — его главными героями стали люди, способные крепко ухватить удачу за хвост

Так, пионеры «джи» в считанные месяцы сумели выстроить на фундаменте ситуативного успеха целые музыкальные империи, в которых выпуск свежей музыки был поставлен на широкий поток. Главные идеологи сцены — французский дуэт Amine Edge & DANCE запустили лейбл CUFF Records. И под его флагами тут же отправились покорять избирательную тусовку клубов Ministry Of Sound и Sankeys на Ибице.

Опытный бельгийский диджей Kolombo вместе со своим соратником Жэромом Дэни основал LouLou Records, названый в честь сценического псевдонима последнего — LouLou Players. А ветеран кельнской хаус-сцены Sharam Jey, вовремя сообразив, куда дует ветер, отхватил свой большой кусок пирога с запуском импринта Bunny Tiger!

Искренняя любовь публики, рациональный подход и крепкая деловая хватка позволили первым лицам G-House-сцены подвинуть с занятых позиций представителей других стилей танцевального мейнстрима. За ними пошла молодежь и целая плеяда новых и пугающе продуктивных артистов, выпускающих по 15, а то и 20 релизов в год.

Начались золотые деньки! Сотни гастролей в год, гегемония в чартах, обзоры в Mixmag и DJMag. Ключевые артисты движения, не скрывая радости, говорили о том, что смогли вывести популярность далеко за пределы популярности клубной музыки как таковой. И это, как ни странно, было правдой. Британцы Chad Tyson и Vanilla Ace, немецкий бородач Tapesh уже в 2013 и 2014 годах выезжали с целыми турами в страны Латинской Америки (особенно часто в Бразилию), куда только в 2015 году пришел, например, Tomorrowland.

Не меньшую популярность жанр приобрел и в наших краях. С позиции местных обывателей, вышеупомянутый Kolombo казался новым мессией диджеинга и лидером мировой сцены, в то время как в Европе он был и остается просто добротным артистом средней руки

Опытные промоутеры быстро поняли, что перед ними новая «золотая антилопа», какой годами ранее служил техно-ремесленик Boris Brejcha, чьи бесхитростные забористые треки были малоинтересны аудитории в Амстердаме или Берлине, зато сводили с ума тусовщиков от Южно-Сахалинска до Львова. Соответственно, заплатив артисту гонорар в 1500 евро, можно было смело завышать его цену до 3000 или даже 5000 евро, снимая сливки буквально на ровном месте. Не удивительно, что Борис выступал в России и в Украине больше 50 раз!

Kolombo оказался не менее сговорчивым парнем, соглашаясь играть хоть в глухой российской провинции, хоть на частной даче под Мариуполем. За ним двинулись и все остальные. Такая активная «культурная экспансия» не могла пройти незаметно. Довольно быстро на нашей сцене начали появляться свои успешные лейблы и артисты, работающие в эстетике G-House. В России больше других преуспели дуэт Volac, опытный Nikitin и проект No Hopes. В какой-то момент джи-артистов набралось такое количество, что мы даже создали для них отдельный топ 100 promodj.com/top100/djs/g_house…

В Украине неожиданно для многих этот флаг подхватил ветеран техно-движения DJ Конь и лейбл Monotonic Session. Чередой громких релизов на европейских лейблах отметились Kinree и дуэт Stage Rockers, к сегодняшнему дню уже сменившие свой творческий вектор. В крупного международного игрока вырос лейбл Dear Deer Records. В тяжелые для всей электронной сцены 14-15 годы именно Kinree и Stage Rockers стали лидерами по количеству выступлений. Первый выступил более 60 раз в 2014 году, последние сподобились на целых 105 мероприятий в 2015-м.

Тем временем где-то там на вершине начал намечаться неизбежный раскол. Идейные адепты стиля вроде Amine Edge & DANCE или Shiba San напомнили остальным, с чего эта история начиналась

Примитивный саунд молодых артистов подчеркивал нарочитую глупость их же текстов сплошь про pussy, baby и make ya scream. Релизные планы ведущих лейблов были попросту перегреты: каждую неделю по новой пушке! Но вместо реально крутого олдскульного гангста-рэпа вроде Warren G или NWA, на которых опирались первопроходцы, их последователи предлагали слушателям танцевальные подделки с узнаваемыми хуками из синглов 50 Cent, Snoop Dogg или Гвен Стефани.

Стиль слишком далеко ушел в народ. Те самые «бескрайние новые горизонты» вроде Бразилии или России обернулись против самих артистов серьезными имиджевыми потерями. Стало очевидно, что невероятная популярность G-House именно в этих странах базировалась, прежде всего, на пренебрежении к авторскому праву. Где еще можно стать звездой, беспрепятственно используя в своих треках весь «золотой фонд» мировой поп-музыки и даже официально выпуская эти, скажем так, бутлеги на официально существующих лейблах?

Россию, Украину и Бразилию в этом смысле многое объединяет. Мы еще 10 лет назад набили руку на электро-хаус ремиксах и давно привыкли к тому, что первые места в эфирах крупнейших местных радиостанций занимают ремиксы наших же диджеев на мировые хиты, авторы которых об этом даже не догадываются

В Бразилии история электронной танцевальной музыки и вовсе комична. Большую часть нулевых там правил балом эксцентричный «тэхнобрэга», аналогов которому в мире не существует. Это огромная, влиятельная сцена со своими героями и тысячами преданных поклонников. Вечеринки в стиле «тэхнобрэга» и создание хитов для них подробно показаны в документальном фильме «Good Copy Bad Copy», который не без иронии высвечивает конфликт, стремящейся к тотальному глобализму современной западной культуры и копирайта.

По сути своей «тэхнобрэга» это интенсивный виляющий ритм, на который при несложных манипуляциях со скоростью трека ложатся почти все известные мировые хиты. Немного перкуссии и звонкой маримбы — и публика в восторге! Не удивительно, что столько лет танцуя под такого рода секонд-хэнд, бразильцы приняли звезд G-House как гениев, совершивших внушительный эволюционный скачок в пределах их же устоявшихся предпочтений.

В этом контексте сегодня остается интересным лишь то, насколько долго хватит терпения американских (преимущественно) поп и хип-хоп артистов, не получающих за использование своих семплов законных авторских отчислений

Глава влиятельного G-House-лейбла Sleazy G и успешный продюсер Роб Мейд говорит, что «вечеринка будет продолжаться». Мол, G-House — это не только яркие вокальные хип-хоп семплы, но и убийственные бэйслайны, помноженные на крутые выразительные мелодии. Они по-прежнему хорошо работают на танцполе — и с этим нельзя не согласиться.

Но породившие стиль французы Amine Edge & DANCE уже предвосхищают ситуацию, к которой все идет. Подписав контракт с мейджором в лице Sony Music, они теперь используют только «очищенные» (то есть лицензированные) акапеллы. На том уровне, куда вышли эти парни (попадание на обложку Mixmag — это весьма серьезно), позволять себе прежние шалости больше нельзя.

Остальным стоит полагаться лишь на удачу и внимательно следить за прайс-листами юристов. До тех пор, пока их услуги стоят больше, чем сумма, которую можно взыскать с любого G-House-продюсера, дело будет идти своим чередом. Звездам хип-хопа и R&B просто незачем тратить время на лишние суды и разбирательства. Разве что кто-то из них вдруг пойдет на принцип.

Тем временем, сам жанр начнет качественно развиваться лишь в том случае, если вступит с хип-хоп исполнителями в прямой и тесный творческий контакт. Наблюдая за многими G-продюсерами, активно ищущими МС для записи совместных треков, можно лишь в очередной раз сказать: «история повторяется!». Ровно 30 лет назад в узких кругах диджеев Чикаго примерно так же рождался хип-хаус.