Прошлая неделя прошла под знаком беспрецедентного в новейшей истории музыки события — наследники Марвина Гэя выиграли иск против Фаррелла Уильямса и Робина Тика. Предметом спора выступил хит «Blurred Lines» — мы, как и множество других СМИ, рассмотрели вердикт и некоторые его последствия в спецматериале.

Неуступчивость Уильямса и Тика вылилась в 7,5 миллионов долларов компенсации, но суд не удовлетворил еще одно требование истцов — семья легенды соула хотела, чтобы музыкальные дистрибьюторы прекратили продажи «Blurred Lines» как в физическом, так и в цифровом формате. Соответственно, дебаты разворачивались не вокруг ценности «Blurred Lines» как творческого произведения, а вокруг создания новой музыки как таковой

Большинство из нас четко оперирует понятием плагиата и подразумевает под этим непосредственно нелегальное заимствование, в буквальном смысле кражу чужого материала. Поэтому решение суда в деле, где исходный материал по факту не был тайно экспроприирован, а произошло абсолютно новое в судебной практике «заимствование ключевых элементов, настроения и ощущения от песни», ввело в состояние ступора многочисленную аудиторию, прикованную к перипетиям этого сложного во всех смыслах процесса.

Вроде бы и не украли, но все равно оказались виновны — как так? Ничего удивительного, что американская система выносит такие двусмысленные и спорные решения — суд оперирует таким же размытым и подлежащим любой трактовке законодательством. В законе об авторском праве США встречаются вот такие, например, пункты: «Нет четкого количества слов, строчек или нот, которые могут быть безопасно заимствованы без разрешения. Признание источника материала под защитой копирайта не может заменить получение разрешения на использование от правообладателя».

Благодаря подобному юридическому фундаменту, попытка воспроизвести саунд Марвина Гэя обошлась Уильямсу и Тику в круглую сумму — и это без использования очевидных семплов или цитат. Музыкальная индустрия до сих пор не может переварить итог этого судебного разбирательства, а мы — предвидеть будущее музыки.

Как ни странно, одним из первых адвокатов мнений по данной теме выступил Laidback Luke, а ведь репутация этого продюсера недавно была запятнана после того, как он «слегка погорел» на нечестной попытке накрутить себе рейтинг на сайте Beatport. С другой стороны, Люку точно есть что сказать, потому что он оказывался по обе стороны закона в судебных делах на предмет незаконного использования чужого материала.

Продюсер несколько раз выступал в роли ответчика в подобных разбирательствах. Первый раз еще на заре своей карьеры: начинающий артист пытался оплатить аренду жилья, подрабатывая графическим дизайнером с частичной занятостью. В скидочном отделе музыкального магазина Люк наткнулся на двенадцатидюймовку с акапеллами — винил так и просился в продакшн, но это вышло ему боком.

Одна из акапелл в итоге превратилась в вокальную партию трека Laidback Luke «Music Always On My Mind». Релиз был, что называется, андеграундным и распродался крошечным тиражом. Тем не менее, Виктор Симонелли, владелец прав на оригинал, потребовал с начинающего продюсера высокую цену за необдуманный поступок — 30 тысяч долларов в качестве компенсации за упущенную возможность создания хита, в который он хотел «импортировать» свою акапеллу (что мешало ему это сделать раньше — вопрос иного характера и плоскости). Так начинающий продюсер познакомился с музыкальной индустрией изнутри.

Люк, в первую очередь, продюсер с орбиты электронной танцевальной музыки (все мы прекрасно знаем, что EDM являет собой целую вселенную треков, в буквальном смысле обреченных на манипуляции и плагиат). Он как никто другой прекрасно знаком с дикими реалиями бутлегов и мэшапов, но и это далеко не пиковые проявления изобретательности — в худших случаях люди отправляли ему чужие миксы и треки, просто поменяв название и выдавая их за собственные.

А ведь только в сегменте танцевальной музыки каждую неделю выходит как минимум три тысячи новых треков. Ожидаемо, что повторы просто неизбежны, осознанные или нет. До тех пор пока мы каким-то образом не придумаем новые ноты, доступные прогрессии так и останутся в ограниченном количестве. Ноты по отдельности никогда не становились объектом авторского права, так какое их количество потребуется для судебного иска о незаконном использовании защищенного законом семпла? Любой из нас узнает первые три-четыре ноты «Get Ready For This» еще до начала вокальной партии.

Прежде чем мы отчаянно начнем защищать себя от культуры, варварски изуродованной плагиаторами, стоит прислушаться к одной цитате Люка.

«Прямо сейчас какой-нибудь подросток берет мою музыку, препарирует ее, переворачивает с ног на голову и создает трек, который он назовет собственным. За ним будущее. Если подобный подход попадет под запрет, это будет концом музыки»

Громкое заявление, с которым далеко не все будут согласны, но, опять же, давайте вернемся к пресловутым законам об авторском праве. Это по сути архаичные и чересчур жесткие нормы для цифровой эпохи глобального семплирования и взаимных ссылок — беспрекословно повинуясь подобным законам и стандартам, суды работали бы круглосуточно и без выходных: им пришлось бы наказать практически всех представителей творческих профессий.

Родоначальники фанка могут с чистым сердцем и совестью похоронить под исками практически всю танцевальную музыку, сделанную после. Ведь Джорджо Мородер мог поставить крест на Daft Punk. The Bee Gees, Бутси Коллинз, KC And The Sunshine Band могли бы кардинальным образом проехаться экскаватором запретов по всему музыкальному ландшафту, и помешать следующим поколениям цитировать их в своих треках. Но эти люди не пошли на подобные шаги из большой любви к музыке, культуре и цивилизации.

Обилие жестких законов не решает проблемы, а только их усугубляет и приводит к массовому психозу. Вполне вероятно, что подобные легкомысленные судебные иски и вердикты наподобие «семья Гэя против Уильямса и Тика» несут нашему обществу вред больший, нежели потерявшие стыд и страх мелкие воришки. Почему? Некоторые люди могут просто забросить музыку из-за боязни судебного преследования по факту «заимствования атмосферы трека и ключевых элементов его атмосферы».

Способность быть креативными основывается на музыкальной коллекции в наших головах — это библиотека регулярно пополняется и архивируется на протяжении всей жизни. Все, что мы могли услышать в прошлом и что оказало на нас влияние, будет оказывать воздействие на нашу стилистику и творческие решения. От влияний некуда бежать, и практически всегда уже есть более раннее произведение, на которое будет похожа ваша последняя работа. Таким образом, вердикт по делу «Blurred Lines» заставляет нас взять паузу, перевести дыхание и быть более предусмотрительными и осторожными. Есть ли вообще шанс, что он может оказать позитивное воздействие на музыку?

Конечно, возможно, что прецедент с «Blurred Lines» сможет подтолкнуть музыкантов быть более изобретательными, изворотливыми и в конечном счете более креативными. Ведь как бы то ни было, файлообменники, торренты, анти-истеблишмент и антикопирайт никуда не денутся, но основная масса музыкантов по-прежнему будет плыть по течению, а не против него — соответственно, если урок, извлеченный Уильямсом и Тиком, войдет в общий обиход и станет нормой, нам всем придется с этим смириться. Тем не менее, избавиться от ощущения, что Фаррелл и Робин просто попали под горячую руку натравленного суда, довольно проблематично.

Обновление от 19 марта: Теперь семья Марвина Гэя хочет, чтобы «справедливое» наказание понесли все, кто был причастен к созданию, изготовлению и распространению «Blurred Lines». Наследники оказывают давление на судью с целью «корректировки» вердикта и внесения в список нарушителей их авторских прав как лейблов Universal Music, Interscope Records и Star Trak Entertainment, так и приглашенного для записи трека рэппера T.I. — все вышеперечисленные изначально не попали под горячую руку американского правосудия в этом процессе.

Пересмотр вердикта может также означать, что судебная коллегия все-таки окончательно пойдет на поводу у истцов и прикажет полностью заблокировать продажи и воспроизведения «Blurred Lines», а также изъять трек у ритейлеров.

Еще большая трагикомичность ситуации заключается в том, что наследники музыканта хотят добиться включения Марвина Гэя в список авторов «Blurred Lines», чтобы в дальнейшем иметь долю с роялти Фаррелла и Робина Тика.

Говард Кинг, адвокат потерпевшей стороны, уже заявил, что его клиенты намерены обжаловать беспрецедентный в истории музыкальной индустрии вердикт в ближайшее время.