Единственное, что мешает — это заразительный сетевой скепсис. Кажется, всеобщая усталость от альбома стала тонким налетом оседать в комментариях еще задолго до даты релиза. Дорна, и правда, слишком много. Новый альбом «Randorn» не заполняет собой медиапространство, а кажется, наоборот, втягивает его в себя. Впрочем, винить за это артиста не стоит. Это не проделки ненасытных мейджоров, как было, например, в случае с Daft Punk прошлым летом. Это нечто естественное, связанное может быть даже не с музыкой или не только с ней.

Это снежный ком, прецедент — начало чего-то нового и другого. Самая главная новость альбома — вовсе не предельно крутой модный звук, не буйство эклектики и даже не смелые эксперименты. Это его смысловая нагрузка, тексты песен. Именно этого от Дорна мы ждали меньше всего. Еще после «Невоспитанного» стало понятно, что все причастные к проекту люди дружно решили отпустить страховочные ремни и прыгнуть с достигнутой высоты в свободный полет. После «Танца Пингвина» и уж тем более после вдохновленной джуком «Спортивной» выяснилось, что теперь уж точно «ни шагу назад». Дорн покидал шоу-бизнес без тени сомнений, трек за треком, сокращая свою аудиторию и завоевывая все больший респект среди новой, куда более узкой группы поклонников.

Но здесь он решился на большее — бросил вызов целой системе. Изощренный стеб в спрятанной подальше «Ты всегда в плюсе» под извивающийся бас колючего гэриджа направлен в адрес вполне конкретных людей, создавших абсурдную машинерию, внутри которой инди-мальчики с тоннелями и бритыми висками страдальчески поют репертуар Павла Зиброва, а девочки отмучав «Ридна мати моя» ждут указания станцевать стриптиз. Тут, как говорится, кто на что горазд.

В целом, весь альбом преисполнен искрометного юмора, не только пропетого (достаточно жестко обличающие нравы молодежи «Безмато» и мелодически цепкая «Актриса»), но и скрытого в самой музыке. Дорн не просто талант, милашка или «наше все» — он смелый канатоходец, чьему умению держать равновесие люди, понимающие суть индустрии, аплодируют, иногда забывая закрывать рот.

Сделав сильный крен в сторону актуальной в мире музыки, мало понятной здешнему обывателю, Дорн остановился в миллиметре от того неловкого состояния, в которое загнали себя многие наши англоязычные «фирмачи»: для глобального рынка их материал вторичен и лишен самобытности, для локального — мало перспективен и пребывает в тщетном поиске внятного месседжа. Иван и компания давно признались прессе: «Нам все сойдет с рук». При всех хулиганских выходках, они остаются своими среди своих, своими среди чужих. И это феномен, над которым еще изрядно поломают голову все, кто придумал здесь действующие пока правила игры.

Дорн иронизирует над своим где-то наивным, но искренним стремлением приблизиться к кумирам молодости. В зарисовке «Где вино» он делает настолько яркую пародию на любимого Фаррелла, что хочется представить себе реакцию последнего. Как минимум, он был бы очень удивлен. Не выходит воспринимать всерьез и музыкальные решения зажигательной «Номер 23» — это прямое продолжение промо-фотографий альбома, на которых артист изображен в образе черной звезды фанка 70-х. О нашумевшем «Мишке» не стоит и говорить. Это, пожалуй, самая приятная вещь, которую может предложить музыкант своему слушателю: развеселить его, поднять настроение с помощью предельно серьезно сделанной качественной музыки.

Нащупав удачный прием, Дорн использует его снова и снова, заставляя сдаться даже самых принципиальных снобов. Перекличка гипотетических ангела и дьявола в бридже «Мишки» — это же форменный Бернард Фивр, он же Black Devil Disco Club. На лице серьезного скептика проступает едва заметная улыбка. В такого рода пируэтах, умении понравиться сразу всем, не выходя в широкий тираж, как это делает, к примеру, man-whore Адам Левин из Maroon 5, кроется причина успеха альбома «Randorn», его высокие показатели в чартах украинского и российского iTunes.

А дальше начнется самое интересное. Очертив себя как вполне конкретную альтернативу нашей всепоглощающей поп-сцене, Дорн, наверняка, отдавал себе отчет в том, что не переходит из одного лагеря в другой. Он переходит на ту сторону почти один, с единицами робко топчущихся за спиной самородков. От того, насколько много их станет; как они используют свой шанс, идя по уже проложенной тропинке, зависит не музыкальная, а историческая значимость отчетной пластинки, как громко бы это не звучало.