До Hospital Records я занимался Tongue & Groove Records, где мы издавали эйсид-фанки-джаз. Дела шли хорошо, релизы были востребованы, но потом пришла волна трип-хопа, которая в буквальном смысле разрушила эйсид-джаз сцену. Повестка сменилась на более мрачную музыку. Многих эйсид-джаз проектов, с которыми мы тогда работали, просто не стало. Какое-то время я был растерян и не понимал, куда двигаться дальше.

Но длилось это недолго, в 1995-м Goldie выпустил свой альбом Timeless. Пластинка стала событием, это было что-то невероятное. Его музыка казалась принципиально новой и уникальной. Именно тогда я и понял, что хочу заниматься драм-н-бэйсом.

Мы засели в студии, начали экспериментировать. Надо понимать, что в 1996 году оборудование было совсем другим. У нас в руках оказались семплеры и компьютер Atari, возможности которого очень ограничены. Поэтому всё и сочинялось на семплерах и драм-машинах — они давали достойный исходный звук. Но ты спрашивал, когда мы решили, что готовы запустить лейбл. Дай подумать... Думаю, это случилось сразу после того, как я закончил свой первый трек, он назывался Harp Of Gold.

На деле было совсем иначе. В конце 90-х Goldie, Roni Size и многие другие артисты подписали контракты с мейджор-лейблами. Это понравилось не всем внутри сцены; как и тот материал, который они стали издавать. Многие назвали это убийством, крахом стиля. Но то были просто эмоциональные высказывания тех, кто пошел другим путем. Пока одни выводили жанр в мейнстрим, другие увели его еще глубже в андерграунд, где звук продолжал развиваться. Так было тогда, так происходит сейчас. У каждой сцены есть вершина айсберга и часть, что скрыта. В конце 90-х и в начале нулевых мы в каждом интервью отвечали на такой вопрос. Как видишь, драм-н-бэйс по-прежнему жив.

Конечно, нет. Это ведь не только от нас зависит.

C группами сложней, ведь нужно больше денег, чтобы привезти всех участников в другую страну. Не каждый промоутер к этому готов. Я об этом хорошо знаю, ведь моя группа состоит из 21 человека. Я понимаю, какие могут быть сложности с логистикой, даже если к тебе есть интерес как к артисту.

Большинство не может издавать альбом каждый год. Таких единицы. К примеру, наш артист S.P.Y — он вот может. Fred V & Grafix это делали. Остальные тратят на запись больше времени. S.P.Y в этом году выпустил три EP — один альбом, разбитый на три части. Мы прислушиваемся к нашим артистам, и они нас направляют. Говорят, в каком направлении хотят двигаться, а мы стараемся сделать всё возможное, чтобы помочь с правильной реализацией.

Нет. Я надеюсь, что у Hospital и EDM нет ничего общего, так как я терпеть не могу такую музыку. Конечно, на сцене есть множество артистов, которые решили создать кроссовер между драм-н-бэйсом и EDM, это работает. Но мы такое не издаем. Был небольшой период, году в 2012-м, когда ты мог бы легко оспорить мои слова. Мы тогда выпустили альбом Netsky, и он был с таким немного... как бы это сейчас назвали EDM-звучанием. Хотя тогда и термина такого не было.

Я перестал гастролировать в ноябре прошлого года вплоть до сентября 2017-го. Это было сознательное решение: хотелось немного отдохнуть и собрать группу. Скорее всего, в следующем году буду работать в обоих направлениях, так как нам всё чаще поступают предложения выступить полным составом. В этом году у нас уже было несколько потрясающих фестивалей: Audioriver, Let It Roll, Pohoda, Glastonbury.

Да, сейчас расскажу, как это было. Я сделал трехчасовой сет в технологии Dolby Atmos, на который потратил около трех месяцев. Нужно было сделать микс не только из моих собственных композиций, но и из чужих. Авторы присылали мне дорожки своих треков, и мы с инженером из Dolby переводили их в новый формат. И так как на это ушло очень много времени, я с точностью могу сказать, что технология не будет очень широко востребована. И вопрос здесь не в оборудовании, а во времени, которое уходит на то, чтобы сделать всю музыку для сета в этом формате. Это очень трудоемко.

Я буду сфокусирован на своей музыке. Пришло время!