PROMODJ предлагает вниманию читателей эксклюзивный материал, подготовленный журналистом Ильей Ворониным и диджеем Алиной Секвенцией, в котором они пытаются выяснить, почему в нашей клубной жизни, в отличии от западной, «все по-другому».

Илья Воронин: Пережив за годы своего существования взлеты и падения, диджейство, как таковое, к началу этого десятилетия выродилось в нечто совершенно обыденное, во что-то такое, что по плечу каждому дураку. Если раньше дискжокеем мог стать только человек с каким-то необыкновенным чувством вкуса, фанат своего дела и настоящий психопат (в хорошем смысле этого слова) от музыки, то теперь, благодаря продолжающемуся техническому упрощению, из этого занятия тщательным образом вымывается вся, какая-никакая, а все-таки магия. Естественно, это совершенно не идет на пользу облику диджея.

Чем всегда мог взять диджей? Только вкусом. Это единственное, что было важно. Ни чарты, ни всяческие места в различных народных голосованиях, никакие прочие громкие звания и регалии в расчет особо не принимались. Хотя раньше подобной мишуры и не было. Это, наверное, совпадение, но как только британский журнал DJMag (естественно, из благих побуждений) придумал главное мерило популярности (позже ставшее главным мерилом для популярности диджеев стран третьего мира), из диджеинга стала испаряться магия и та эфемерная сущность, обычно зовущаяся искусством.

Надо понимать, когда это происходило — первый свой чарт DJMag провел, кажется, в 1997 году, в самый разгар клубной истерии в Великобритании, — миром правили «супердиджеи» и «суперклубы». Правда, спустя всего три года все это улетело в тартарары, и многие бывшие «супердиджеи» стали осваивать свои забытые, обычные профессии вроде парикмахеров, программистов или таксистов. Однако чарт остался. За прошедшее десятилетие он постепенно съехал на Восток, и можно с умилением наблюдать, как восточноевропейские клабберы с матюгами отстаивают своих любимых диджеев. В более развитых, с музыкальной точки зрения, странах на этот чарт плюют с высокой колокольни или пишут фельетоны в рубрику «Их нравы». Но бог с ним, с чартом.

Алина Секвенция: Диджей в России в 90-х и диджей 2000-х — это два сильно отличающихся человека по одной причине, времена, нравы, творческое мышление, знания и коньюнктура кардинально разные. В 90-х все, что бы ни происходило, копировалось «под кальку» с Запада — пусть это было не всегда умело, нас этому не учили в школах, — но все делалось с душой, почти детским задором, энтузиазмом ради созидания, позволяло делать открытия, вызывавшие восторг, в то время, как и западные образцы для подражания в то время были на пике своей творческой жизни.

В 2000-х тенденция изменилась в сторону позиции «чем мы хуже них?», и начались попытки бурно развить и поставить на ноги «свою культуру», именно так, как видят ее наши диджеи, а не так, как это принято на Западе, куда по привычке все продолжали оглядываться — начали появляться порталы, пишущие о наших диджеях и их музыке, стали появляться российские чарты диджеев, каждый второй диджей стал просто обязан быть владельцем собственного рекорд-лейбла или промо-группы, устраивающей вечеринки. То есть деятельность наших диджеев больше стала похожа на работу функционеров, чем проводников музыки.

И. В: Очень интересно наблюдать за тем, как некогда буйная речушка под именем «российская танцевальная сцена» успокаивается и затягивается ряской. Из биологии мы знаем, что за этим обычно вода окончательно тухнет и начинает активно пованивать. Диджеи в нашей стране существуют чуть меньше двадцати лет. Еще меньше существует то, что обычно подразумевают под словом «культура». У нас это обычно ограничено вполне потребительскими рамками: «как пройти фейс-контроль?», «где скачать?», «как стать популярным и любимым?».

За эти два десятилетия у нас, конечно же, были короткие времена интересной активности, а, точнее, некое подобие рывков вперед. Последний такой рывок был где-то в начале прошлого десятилетия, когда группа ППК записала последний настоящий российский клубный хит. Через несколько лет умами молодежи, которая всегда выступала творческим движком этой культуры, завладел DJ Smash, который и стал являть собой для многих ролевую модель успешного диджея (к этому можно добавить и трансового музыканта Bobina, умело раскрученного при помощи всевозможных маркетинговых средств).

А. С: Если раньше не было никаких собственных правил — в силу того, что просто брались правила западной культуры, помноженные на ранее невиданные возможности, открывшиеся нашей стране в 90-х, — то к началу 2000-х некоторые диджеи, видимо, под воздействием политической конъюнктуры в стране, решили, что «культуре» тоже нужны харизматичные лидеры, которые будут и задавать тон внутри страны, и станут ее лицом за границей — в некогда сугубо творческой среде диджеев появились первые отголоски прагматизма, точного расчета, жажды прибыли, желания стать «царем горы» и других атрибутов бизнес-среды, которая, разумеется, ничего общего с творчеством не имеет.

Я не устаю повторять, что понятие «клубная культура» в нашей стране закончилось вместе с прошлым веком, а в новом тысячилетии оно мутировало в «клубную индустрию», и что смешивать эти два понятия категорически нельзя — просто потому, что это два разных мира. Диджеи перестали ассоциироваться с культурой, которую они несли раньше — они стали частью машины по зарабатыванию денег, в которой диктуют условия те, кто им платит, а не те, чью музыку они играют. Да, в этом есть доля ужаса, с одной стороны, но с другой — нет и ничего удивительного, так как это уже не культура, а индустрия. И я не вижу, чтобы диджеи, по собственному желанию пришедшие из культуры в индустрию, так этому сопротивлялись и всячески осуждали состояние дел — те, кто хотел, тот остался в своей культурной среде, которая стала хоть и не столь многочисленна, как раньше, но по-прежнему осталась более благодарной. Разница в том, что раньше среда была одна для всех российских диджеев, а сейчас их две, и основная проблема большинства, что они разрываются между «культурной» средой, которая им ближе по духу, и «индустриальной», которая отвечает запросам актуальности и материального благополучия, вследствии чего начинается подмена понятий в собственной идентификации — но невозможно в этом случае и рыбку съесть, и на ветке покачаться.

И. В: В девяностых (а точнее в самой середине) все было не так. Еще был жив лозунг «Ravers Unite», еще существовала небольшая прослойка диджеев — фанатов своего дела. Они этим горели, потому что были молоды, потому что знали, что их дело правое, и что «вот сейчас еще чуть-чуть, и у нас будет свой «Лондон-Берлин-Нью-Йорк». Но рутина все-таки взяла верх — люди взрослели, культуры все не получалось — естественно, начинали возникать обычные для тридцатилетних мужчин запросы «квартира-машина-стабильность». Они прекратили бороться, прекратили что-то кому-то доказывать. Со своим кризисом в этой сфере мы даже несколько обогнали Великобританию и Германию. Если у них кризисы произошли на рубеже веков, и продолжались чуть ли не всю первую половину нулевых, то у нас все закончилось в августе 1998 года.

До того момента у нас всё строилось по правилам — двигателями этой сцены были люди творческие, люди со вкусом, а не менеджеры. Были лейблы, которые выпускали музыку. Были фестивали — можно почитать с какой гордостью в буклете к сборнику «Восточный Удар» Михаил Воронцов писал о том, что участие в этом фестивале принимают только наши, российские, диджеи и музыканты. Тем обиднее знать, во что впоследствии превратился и сам «Восточный Удар» и некогда славная питерская клубная сцена. Даже были Казантипы 97–98 годов, на которых не было ни одного иностранного музыканта, зато был целый день фестиваля «Мировоззрение», на котором выступали исключительно российские музыканты, старательно пестовавшие и создававшие собственное звучание (и которое действительно существовало).

А. С: Вся прелесть клубной культуры 90-х была в том, что диджеи играли музыку, которой они жили — это был их единственный интерес в жизни на тот момент, и каждая новая пластинка вызывала при появлении в коллекции истинную радость. Сейчас отношение диджеев к музыке, как к расходному материалу — потому что ее много, она гораздо быстрее появляется, она стала доступнее для приобретения и ее создание не окутано дымкой магической тайны. Раньше немногочисленные лейблы выпускали российских музыкантов, отталкиваясь от оригинальности их музыки — потому что тех, кто писал, можно было посчитать по пальцам, и это было доступно не каждому.

Сейчас рекорд-лейбл — это не столько коммерческое предприятие, сколько стимулирующий эффект для поддержания имиджа или его владельца, или издаваемых музыкантов, главный критерий сейчас — возможность выделиться в бездонной куче всевозможной музыки в цифровых магазинах — но, даже несмотря на это, немногие до сих пор понимают, что для того, чтобы выделиться, нужно вложить деньги в рекламу, которых у большинства лейблов просто нет. Раньше фестивали организовывали люди, горящие идеей сделать что-то интересное, непохожее на то, что делают другие, и собрать людей, которые будут танцевать и отдаваться музыке. Сегодня организаторов фестивалей, а также диджеев и их букинг-агентов больше волнует вопрос распила спонсорских бюджетов, и их, по сути, мало волнуют люди, которые приходят не их слушать, а выпить с друзьями в баре или решить какие-то свои вопросы с нужными людьми в VIP-ложе. Диджеи из «культурной среды» до сих пор, в большинстве случаев, обходятся в организации всего без спонсоров и рекламы, и это не мешает им быть востребованными у своей аудитории — потому что она более стабильна и осознана, чем публика, которая реагирует на рекламу, как бык на красную тряпку.

И. В: После «черного вторника 98-го» все это осталось в прошлом. Нужно было возвращаться на землю. Неизвестно, во что бы все это вылилось, но в начале нулевых вверх полезла цена на нефть, началось десятилетие «путинской стабильности» и оказалось, что делать больше ничего особо не нужно. Нужно было лишь имитировать эту деятельность. К этому времени в Британии из-за кризиса в собственной клубной индустрии (согласитесь, неприятно, когда у тебя гонорары падают в разы) диджеи поубавили спесь и открыли для себя страны третьего мира — особенно Россию, с ее извечным «не ударить в грязь лицом» и вытекающими отсюда сумасшедшими гонорарами для заезжих знаменитостей.

Как известно, двух хозяек на одной кухне не бывает. Так российские диджеи без боя и с какой-то даже радостью (ради интереса пробегитесь по биографиям и посчитайте у скольких людей с гордостью написано «играл на одной сцене с...») перешли в разряд разогревающих, чьи имена обычно пишут на афишах более мелким шрифтом. Свой кусок популярности самые именитые российские диджеи добирали уже в регионах, где их встречали как самых настоящих звезд. Но даже там со временем начала складываться не очень приятная для них атмосфера. Из-за необоснованно растущих гонораров многие региональные промоутеры начали отказываться от дорогих российских диджеев в пользу менее дешевых, но обычно имеющих солидный послужной список европейских артистов. Правда, очередной кризис опять спутал все карты. Что будет дальше пока не понятно — эпоха диджея Смэша, страз, «Дольче и Габбана» на заднице и полного гламура явно ушла в прошлое. Ну, или хотя бы в какую-то другую реальность.

А. С: Поклонение всему западному пришло к нам в 90-х, но свою действительно наиболее уродливую форму оно приобрело, несмотря на попытки построить «свое», именно в 2000-х, так как доступность коммуникаций и спонсорских бюджетов на привозы появилась именно в этот период. Волшебная приставка «UK», «USA», «Germany» или «France» рядом с именем диджея на афише стала для отечественных коллег обязательным поводом попасть на вечеринке в диджейскую или в гримерку, чтобы на ломанном английском перекинуться парой банальных фраз и вручить компакт-диск со своей музыкой — в надежде, что она обратит на себя внимание получателя. То, что вечеринки с участием иностранных диджеев, имена которых никому ни о чем не говорят, это залог успеха у публики, стало фактом, который до сих пор многие не могут объяснить, и на нем промоутеры также стали делать себе «имя», абсолютно не заботясь о том, что концепция «все — для иностранного гостя, и что останется — для наших» нивелирует статус наших диджеев ниже плинтуса как для публики, так и для иностранных диджеев, которые смотрят на российских коллег, как на подсобных рабочих.

И. В: Что же случилось с российским диджеем? Кто он сейчас? Он вполне себе справляется с ролью диджея на разогреве, читает книги по пиару и знает, что важна здесь не музыка, и уж тем более не какой-то там вкус или еще более невнятное «чувствовать танцпол». Куда важнее «таргетирование» и прочая маркетинговая чушь. Он ничего никому не хочет доказать. Он не хочет двигаться вперед, к какой-то недостижимой, но светлой истине. Во многом именно поэтому российский диджей, как фигура, что-то решающая и значащая, к концу нулевых совершенно испарилась.

А. С: Причина, по которой российский диджей нулевых сдулся, объясняется просто — те, кто пришел из 90-х, озадачены только властью и материальным благосостоянием — «быть царем горы» стало для них единственной целью существования в нынешней действительности. При этом прекрасно понимая силу нового поколения, которое более наглое, более энергичное, более гибкое и, во многом, более талантливое, конкуренцию «старая гвардия» рубит на корню, используя весь свой наработанный авторитет. Вместо того, чтобы воспитывать новую, достойную смену, которая бы была лучше них, всячески поддерживая талант и стремление, мы видим немногочисленных «фаворитов», которые отличаются не талантом, целеустремленностью и творческими успехами, а умением поклоняться старшему товарищу, словно идолу, во всем с ним соглашаться и публично отстаивать его мнение с пеной у рта. Ответ на вопрос, каким будет диджей в России через пять-десять лет в подобной ситуации, если ее не начать менять, вполне очевиден.

И. В: Наиболее точно про российских диджеев в интервью журналу «Афиша» высказался диджей Японец из модной московской тусовки Idle Conversation: «Я ездил в Сочи сейчас на музыкальную конференцию, там ходят такие диджеи-мужички — тачки, дача, жилетка, джинсы в вышивке, х**вые лохи. Твой образ мысли отражается в том, как ты одет, хороший диджей не может выглядеть, как лох. Но их главная проблема — никто не дышит им в спину. У них много последователей, но мало оппонентов».

Продолжение следует...

Илья Воронин, Алина Секвенция