Как бы вы описали Джастина Бибера: просто поп-музыка или «рождественский поп»? Arcade Fire — это рок или «permanent wave»? Справедливо ли повесить на Эда Ширана ярлык «neo mellow» или всё-таки его творчество ближе к определению «indie poptimism»? Почему бы не прозвать нео-гаражный рок, соул и ритм-н-блюз группы Alabama Shakes диковинным «stomp and holler»? А взять, к примеру, Grimes — что же она играет в итоге: «grave wave», «nu gaze», «metropopolis» или все эти три постмодернистских жанра-мутанта сразу? Немудрено, что голова может пойти кругом. Кажется, критики уже давно устали, да и просто потеряли хватку и полёт воображения в изобретении новых жанровых дефиниций, упёрлись во все эти «пост», «бейс», «нео», «модерн» и уже не могут выдать ничего нового. Эти парадоксальные теги должны придумывать бездушные роботы на серверных фермах, а потом навязывать нам через СМИ и музыкальные сервисы, верно? Лишь отчасти, этому есть более прозаичное, но всё равно увлекательное объяснение.

Авторство почти всех эксцентричных музыкальных описаний в предыдущем абзаце принадлежит «инфоалхимику» Гленну МакДональду, который возглавляет специальную исследовательскую группу в структуре Spotify. С помощью специального комплексного алгоритма команда МакДональда проанализировала и категорировала порядка 60 миллионов треков на «молекулярном» уровне — на сегодняшний день им удалось классифицировать уже 1533 субжанра: все их можно наблюдать в библиотеке Spotify и на сайте Every Noise At Once, которые эти определения визуализирует.

В стриминговой трактовке этот вопрос звучит как «какую музыку будете слушать сегодня, сэр?», но суть не меняется. Кроме того, это попытка собрать воедино «энциклопедию» музыкальных жанров — совсем как наш родной проект Electronnica. «Интереснее всего узнавать, как много музыки существует в мире. Там, где я рассчитывал найти пять-десять исполнителей, открывалась целая ниша из двухсот — и таких мест множество», — говорит МакДональд.

В основе метода лежит технология машинного прослушивания (извлечение значимой информации из аудиосигнала с помощью специальных программ и устройств — прим.). Занимается анализом подразделение «музыкального интеллекта» Spotify под названием The Echo Nest. Треки анализируют на основании таких факторов как темп, акустический/электронный/смешанный характер звука, энергичность, танцевальность, выраженность бита и эмоциональная окраска, в числе прочих. The Echo Nest — самый ценный актив из приобретенных стримингом за последние три года: его поглощение в 2014 году обошлось Spotify почти в 66 миллионов долларов.

Совокупность данных позволяет выделить не только уникальные звуковые характеристики треков, но и их региональное происхождение и специфику взаимодействия с другими жанрами и сценами. Поэтому инструментарий МакДональда и его команды никогда не стоит на месте и постоянно развивается: только так удаётся уловить тонкие различия между канадским и финским хип-хопом, или же, например, провести неожиданную параллель между такими межжанровыми «родственниками» как тайский инди-рок и испанская «новая волна». Затем аппетиты и запросы любого меломана — «некрограйнд», «электрофокс» или тот же «тайваньский дип-поп» — удовлетворяются одним простым нажатием play.

Тем не менее, процесс жанровой «алхимии» по-прежнему далёк от идеального. Как рассказал МакДональд MIXED•NEWS, на определённом этапе компьютеры путали звук банджо с голосами певцов просто потому, что в базе данных не хватало семплов самого банджо. В другой раз компьютер классифицировал индонезийскую народную музыку, дангдут, как практически идентичную американскому кантри — в машине не был предусмотрен протокол, который бы брал отдельно во внимание такую характеристику звука как звон струн (twang).

«Искусственный интеллект просто пытается найти математический способ имитации эффекта, который музыка оказывает на людей в процессе прослушивания, чтобы результаты его исследования были надёжными, заслуживающими доверия и обоснованными», — рассказывает Гленн. Когда машинам удаётся найти звуковую и стилистическую схожесть в разных композициях наступает черёд человека сделать свой вклад: разыскать информацию о существующих поджанрах либо же создать новые — чаще всего эту миссию выполняет сам МакДональд. С каждым витком прогресса в недрах The Echo Nest, задача становится всё более трудоёмкой и запутанной, так как жанры начинают ощутимо дробиться на всё более мелкие и непредсказуемые фракции. Например, обыденный и безобидный на первый взгляд инди-поп давно рассыпался на практически десятки вариаций: «shiver pop», «gauze pop», «etherpop», «indie fuzz pop», «popgaze» и так далее.

Анализируя такое изобилие еле уловимых и практически сиюминутных трансформаций, МакДональд, тем не менее, говорит, что между типами современной музыки по-прежнему существуют категорические различия — как бы не старались тысячи бедрум-продюсеров и одержимых «новой пост-музыкой» критиков. «Я не думаю, что жанров больше нет — разве что провести аналогию с региональными кухнями, которые, на первый взгляд, превратились в сплошной фьюжн. Ведь если вы можете найти место, где продают бурритос по-корейски, рестораны мексиканской и корейской кухни никуда не денутся. Может быть, устойчивость стилистических границ осталась в прошлом. Сегодня у музыкантов гораздо больше шансов органично создавать новую музыку в межжанровых нишах, потому что жанры сближаются и незаметно переходят из одного состояния в другое», — резюмирует Гленн.

Судя по всему, артисты ванкуверского EDM-лейбла Monstercat таки смогли выработать в достаточной мере фирменный звук, чтобы их удостоили отдельного «кошачьего» поджанра. Кто это играет: Draper, Vicetone, Slushii

МакДональд признаётся, что обычно использует классификатор «дип», чтобы сузить жанр до самых-самых рафинированных представителей и неочевидных вариаций. В данном случае термин «закатный дип-лаунж» отсылает слушателя к «пост-вечериночной чиллаут-музыке для “тех, кто в теме”». Кто это играет: Soleil Fischer, Wonderphazz, Drops Of Honey

Фанаты старого доброго хардкора, вас ждёт большое разочарование: никаких брейкдаунов, оголтелых ди-битов и луженных глоток под рёв копеечного дисторшна. Гленн помечает этим тегом «масштабную, громкую, оркстрированную» музыку, которая, кажется, навечно прописалась в каждом кинотрейлере. Кто это играет: Thomas Bergersen, Steve Jablonsky, Jo Blankenburg

По словам МакДональда, при прослушивании треков с таким тегом вы представляете себе «людей, разливающих музыку по пробиркам». Аналогия пришла ему в голову после посещения концерта, где одна исландская группа «разогревала» другую — Amiina открывали гиг Sigur Ros. Кто это играет: Moondog, Laurie Anderson, Annie Gosfield